… разум не в состоянии был
справиться с тем чувством отверженности и небытия, которое я на протяжении всей
жизни подавлял и которое теперь, не сдерживаемое ничем, вырвалось наружу,
захлестнув меня мощной волной. Этот ужасный страх наваливался на меня посреди
самых простейших занятий, когда я, например, завязывал шнурки, или мыл чашки,
или ждал, пока закипит чайник. Бывало так, что у меня за одну секунду вдруг
высыхало горло, словно я уже несколько дней кряду пролежал в пустыне, и тогда я
начинал задыхаться, и сердце заходилось, готовое выскочить из груди, и холодный
пот выступал по всему телу, даже на тыльной стороне моей дрожащей руки, и все
мне виделось тогда, куда бы я ни посмотрел, зачерненным ровной штриховкой. Мне
хотелось кричать, но я не мог выдавить из себя ни звука, хотелось выйти на
улицу, но я не мог сдвинуться с места, и однажды мне почудилось, будто меня
всего свело мучительной судорогой, которая долго не отпускала, так что в
результате я рассыпался изнутри и части моего тела разлетелись в стороны,
исчезнув в темноте неведомой далекой земли.
Винфрид Георг Макс Зебальд, «Аустерлиц»