среда, 19 ноября 2014 г.

Жижек: Дух как рана Природы

Сам по себе дух есть рана, которую он пытается залечить, т.е. рана само-причиненная. В простейшем представлении «дух» это «рана» природы. Субъект есть беспредельная – абсолютная – сила негативности, мощь привнесения разрыва или рассечения в исходном – непосредственном субстанциональном единстве, сила различения, «абстрагирования», разрывания и принятия обособленным того, что в реальности является частью органического целого.

Вот почему понятие «само-отчуждения» Духа существенно парадоксальней чем может казаться: оно должно прочитываться совместно с гегелевским утверждением о совершенно не-субстанциональном характере Духа: здесь нет res cogitans, нет сущности, которая тоже мыслит, Дух есть не что иное как процесс превосхождения естественной непосредственности, развития этой непосредственности, ухода-в-себя или «избавления» от неё, и – почему бы и нет? – отчуждения себя от неё. Т.о. парадокс состоит в том, что не существует Самости предшествующей «само-отчуждению» Духа: сам процесс отчуждения производит «Самость» от которой Дух отчуждается и к которой затем возвращается. … Само-отчуждение Духа есть то же самое, до полного совпадения, что и его отчуждение от его Иного (природы), поскольку он утверждает себя через своё «возвращение-к-себе» из погруженности в природную Инаковость. Возвращение-к-себе Духа производит самую размерность того, куда он возвращается. Это означает, что «отрицание отрицания», «возвращение-к себе» из отчуждения, происходит не там, где вроде бы должно происходить: в отрицании отрицания негативность Духа не релятивизируется, будучи подведена под всеохватывающую позитивность; напротив, она является «простым отрицанием» которое остается скрепленным с предполагаемой позитивностью, которую от опроверг, с предполагаемой Инаковостью, от которой он себя отчуждает, и отрицание отрицания есть не что иное как отрицание субстанционального характера самой этой Инаковости, полное принятие бездны самообусловленного Духа, который ретроактивно утверждает все собственные исходные предпосылки.

Другими словами, оказываясь в негативности, мы не в состоянии её покинуть и восстановить утраченную невинность изначальной природы; в «отрицании отрицания» истоки действительно потеряны, сама их утрата утрачена, они лишены субстанциального статуса того, что было потеряно. Дух исцеляет свою рану не прямым образом, а избавляясь от целостного и здорового Тела, которое раной было рассечено. Именно в этом точном смысле, по Гегелю, «раны Духа исцеляются и не оставляют шрамов». Его мысль не в том, что Дух излечивает свои раны столь идеально, что в магическом действии обратного снятия даже шрамы исчезают; а скорее в том, что в ходе диалектического процесса происходит смещение перспективы, которое заставляет саму рану являться своей противоположностью – рана является собственным исцелением, когда видится из иной точки.


Slavoj Zizek, Absolute Recoil: Towards A New Foundation Of Dialectical Materialism


Жижек: Материализм это идеализм без идеализма


Подзаголовок книги Франка Руда В защиту Бадью.Идеализм без Идеализма задает верное направление: основная битва в философии сегодня происходит в пределах материализма, между демократическим и диалектическим материализмом – и характеризует диалектический материализм как раз то, что, что он вмещает идеалистическое наследие, против вульгарного демократического материализма во всех его обличьях, от сциентистского натурализма до пост-делезианской претензии на одухотворенную «вибрирующую» материю. Диалектический материализм является, во-первых, материализмом без материи, без метафизического представления о материи как совершенно реальной сущности – в диалектическом материализме материя «исчезает» в множестве чисто формальных отношений. Во-вторых, невзирая на то что материализм оказывается без материи, это не есть материализм без идеи – это материализм имеющий Идею, утверждение вечной Идеи вне сферы идеализма. В отличие от идеализма, проблема которого – как объяснить бренную, конечную реальность если нашим отправным пунктом является вечный порядок Идей,  проблема материализма состоит в том, как объяснить происхождение вечной Идеи из деятельности людей, захваченный конечной исторической ситуацией.

Slavoj Zizek, Absolute Recoil: Towards A New Foundation Of Dialectical Materialism

понедельник, 17 ноября 2014 г.

Рансьер: Искусство после Освенцима и эстетика политики


Брэд Эванс о книге Рансьера в LARB 

 «Фигуры истории» последняя работа Рансьера, который ввёл в оборот понятие политики эстетики с намерением представить политическое как форму искусства. Эстетика здесь не просто «предмет изучения»; напротив, она открывает дорогу новым этическим возможностям – через работу воображения заново сформулировать идеи демократии, общества и политического освобождения. В Фигурах Истории Рансьер предлагает нечто большее, чем доступное введение во взаимосвязь между эстетикой и различными режимами власти, раскрывает формы эстетики как интегрального способа мыслить о нас самих как народе; он детально структурирует современную историю искусства, чтобы вступить в борьбу за освобождение молчащих и невидимых под гнетом символического рабства. 

Если есть нечто видимое, скрытое под поверхностью невидимого,  то нужен не электрический разряд чтобы оживить, спасти это от не-бытия, а словесная инсценировка, возможность диалога между голосом, которым слова произносятся, и безмолвием образов, показывающих отсутствие того, что говорят слова.

вторник, 11 ноября 2014 г.

Бадью и Пустота


Бадью рассуждает о романе Гёльдерлина «Гиперион»:

Поразительна сегодняшняя актуальность этого романа. Отталкиваясь от греческой ситуации 18 века Гёльдерлин в аллегорическом стиле задается вопросом – что остается из уроков Революции в контексте, который Революции не касается. А именно: чем может быть полезна революционная идея, если ситуация не является революционной? В конце концов, мысль сводится к следующему. Эта медитация о том, как быть в истине современности. Особую роль играет способность Гёльдерлина постичь, что ситуация есть несомненная пустота (void), ситуация, из которой, можно сказать, изъята всякая идея и таким образом мы должны столкнуться непосредственно лицом к лицу с её национальной, исторической, политической и т.д. пустотой. Вот что Гёльдерлин говорит через своего героя Гипериона, молодого человека, (это действительно роман о противостоянии юности и истории): когда ситуация оказывается пустотой, необходимо сохранять спокойствие мысли. Никто не в состоянии заполнить пустую ситуацию проклятиями пустоте. Напротив – необходимо подняться до причины этой пустоты так, чтобы мысль могла  двигаться в собственной определенности.

понедельник, 10 ноября 2014 г.

Реза Негарестани о возможности Общественного Разума



Отрывок из будущей книги «Разум и Дух». Это размышления о философских основаниях глобального искусственного разума и наступлении эпохи общественного интеллекта. Линия мысли восходит к таким философам как Кант, Гегель, Марксу, Пирс, Брэндом и Селларс с акцентом на важность общественного разума как summum bonum человечества. Завершающий раздел, построенный на социальной этической философии Нового Конфуцианства (в особенности – поздние работы китайского философа Mou Zongsan, 1909–1995), сосредоточен на синтетической интеграции рационализма и социального освобождения. Это - коллективный проект по работе над собой, позволяющий воплотить постигающий себя разум.   


Примерно миллиард лет назад началось развитие первых рудиментарных форм обработки нейронной информации. Более пятисот миллионов лет назад в кембрийскую эпоху эволюция более сложных нервных систем в сочетании с передовыми визуальными следящими системами пробудила ощущение катастрофы, откуда произошла организация нервной системы как «органа отчуждения», способного к производству  так называемой ментальной прерывистости. Посредством этой эффективно управляемой ментальной прерывистости организм обрел способность дифференцировать области пространства, прекрасно отличая себя от своей пищи и хищников. Одновременно обретая протяженность в виде в пространственно-временной целостности организма – а по существу разрыв пространственно-временной непрерывности – и пространственно-временной связанности, нервная система открыла для организма возможность распознавать предметы отличные от самого себя, направляя его на исследование и чувствование своей среды обитания.