В дискуссии о понятии натальность
у Арендт Мигель Ваттер связывает это понятие с её попыткой представить политику,
противостоящую тоталитаризму. По Арендт, утверждает Ваттер, тоталитаризм вводит
подчинение индивида виду. Напротив, политика для Арендт есть политика жизни. Обе
эти альтернативы являются частью дискурсивной матрицы биополитики. Ваттер
утверждает:
Ответ Арендт на феномен
систематического производства «голой жизни» в тоталитарных режимах заключается
в опоре политики на феномен натальности. Натальность - это биополитический
концепт, противостоящий «танатополитической» концепции голой жизни, ответ на
политику смерти, подразумеваемую в биополитике модерна и реализованную в первый
раз, но, определенно не в последний, в тоталитарных режимах 20 века.
Я собираюсь отложить
в сторону произведенную Ваттером редукцию фукианской биополитики к
«тоталитаризму» (как противоположности либерализму), и его редукцию тоталитаризма к нацизму; оба
эти хода позволили ему без колебаний заявить что-то вроде теоретической слаженности
между Фуко и Агамбеном, чтобы приписать Арендт позитивное рассмотрение голой
жизни. Напротив, я хочу использовать поворот к нацизму и лагерям смерти как
повод выяснить: имплицитна ли биополитика шмиттовской концепции политического
или же его подход противоположен либо антагонистичен биополитике.
В «Рождении Биополитики» Фуко приводит германский
ордолиберализм, возникающий как противоположность нацизму. Для ордолиберализма
нацизм показал что недостатки первоначально приписываемые рынку фактически были
пороками государства. Т.е. они пытались субъективировать государство для
контроля рынка. Это есть момент рождения биополитики, неолиберализма и кризисов
либерализма, а не нацистской евгеники. Иначе говоря, лучший образец биополитики
- это не лагеря, а неолиберальная госуправляемость и её хомо экономикус,
пребывающий в гражданском обществе.
1. Чтобы перейти к Шмитту обратимся к последней лекции Фуко
из цикла «Общество должно быть защищено» (17.03.1976). Здесь он обсуждает биополитику как новую
технологию власти, появившуюся во второй половине 19 века. В отличие от
индивидуализирующих практик эти процессы в качестве своего объекта берут
население; они обращаются к «человеку как живому существу» или «человеку как
виду». У этих технологий власти открываются как минимум три исходных сферы:
- Рождение и смерть, воспроизводство и долголетие. Главной
проблемой становится не эпидемия как таковая, а эпидемическая заболеваемость
населения.
- Общественная гигиена, безопасность и страхование;
биополитика вмешивается в сферу несчастных случаев, полностью исключить которые
невозможно.
- Окружающая среда и её воздействие на человеческих
обитателей.
Во всех этих сферах биополитика появляется как непрерывная,
оснащенная наукой, сила производства жизни. Она стремится «производить жизнь» через
род регулирования (не практику, без отношения к индивидам), усилие по
достижению равновесия.
2. т.о. биополитика - это власть, которая овладевает жизнью
(или приняла захваченную жизнь под свою заботу или захватила управление жизнью
– Фуко использует все три выражения). И эта власть т.о. создает ряд политических
проблем или проблем суверенности:
- ядерная власть:
власть для изготовления и использования ядерного оружия есть развертывание
власти суверена убивать; но, если суверен использует эту власть, то она
приходит к саморазрушению или самоподавлению биовласти, призванной гарантировать
жизнь; или же у суверена нет права на превышение биовласти кроме как биовласть
сама превосходит суверенитет (биовласть может создавать неконтролируемых
монстров и потому находится за пределами человеческой суверенности).
- расизм: поскольку власть суверена, понимаемая
биополитически, завершается в парадоксе смерти – как может власть, основанная
на производстве жизни, убивать или требовать смерти – расизм оказывается
вписанным в современное государство как разрыв в сфере жизни под управлением
власти. Расизм производит дыры или разрывы в населении или биологическом
континууме. Он «приводит отношение войны… к действию совершенно новым способом
и т.о. совместим с опытом биовласти». Гибель низшей расы создаёт более
здоровые, чистые условия. Биологические отношения заменяют военные или
политические отношения. Фуко пишет:
И причина для возможного запуска
этого механизма в том, что враги, от которых следует отделаться, не являются
противниками в политическом смысле этого слова; они есть внутренняя или внешняя
угроза населению или для населения. В системе биовласти, иными словами,
убийство или распоряжение об убийстве приемлемо только если результатом
является не победа над политическими противниками, но исключение биологической
угрозы существованию и развитию вида или расы.
Расизм связан с технологиями, обеспечивающими
функционирование биовласти, когда государство, использующее расу для оправдания
своей суверенной власти для производства жизни и позволения проживать так, что
смерть и убийство могут делать расу сильнее; это не просто «дурная» раса,
которая исключается, - «хорошая» становится сильнее.
Потому не удивительно, когда Фуко говорит, что наиболее
кровавые государства являются наиболее расистскими. И здесь он обращается к
нацизму, где «произошло высвобождение смертоносной власти и власти суверена, охватившее всё социальное
тело». Только через открытость всего населения смерти достигается надлежащее воспроизводство
расы. Нацистское общество т.о. было обществом оформленной биовласти.
В то же время это было общество, где также воплотилось право
суверена убивать. Нацистское государство
осуществляет совпадение двух механизмов: классического права суверена на жизнь
и смерть и нового механизма биовласти. Фуко пишет:
Нацистское государство делает
пространство жизни, которым управляет, которое защищает, гарантирует и
культивирует (в биологических терминах) совершенно ко-экстенсивным праву
суверена убивать всякого, имея в виду не только чужих, но и своих людей. При
нацизме было совпадение сформированной биовласти и диктатуры, которое вдруг
оказалось абсолютным и пронизавшим всё социальное тело посредством столь невероятного
расширения права убивать и подвергать смерти.
Здесь Фуко полагает, что механизмы биовласти в сочетании с
правом суверена убивать обнаруживаются сегодня в деятельности всех государств. Затем
уточняет, что может быть это касается не всех капиталистических государств и
развивает критику социалистических государств, как расистских.
3. Важно отметить, как Фуко позднее в лекциях (1979)
отклоняется от данного подхода:
- Его критика «государство-фобии» отвергает как стремление
видеть все государства сущностно одинаковыми, так и стремление называть
государство «подобным фашисту»,
- Его дискуссия о биополитике не происходит по линиям
расизма, этноцентризма или нации, выраженным в терминах крови. Наоборот, и очень
контрасно, фокус делается на политической экономии и либерализме.
- Проблема биополитики не есть в первую очередь вопрос
пороков Государства, но гос-управляемости, которая играет роль в ограничении
государства (в контексте кризисов либерализма).
- Т.о. нацистское государство появляется исключительно как
совпадение биополитики и более ранней модели суверенитета. Само по себе это не
есть образец биополитики как таковой. Захват контроля и управления жизнью –
ключевой момент в неолиберальном подходе к власти.
Комментариев нет:
Отправить комментарий