Еще раз о социальных затруднениях в отношении гендера и сексуальности
Были времена, и не столь давние, когда мужчины были мужчинами, женщины - женщинами, когда превалировала гетеро-нормативность, выносившая все возможные альтернативы к пределам приличий, в чуланы, во мрак потаённых лесби- и гомо-сексуальных притонов, постоянно подвергавшихся нападениям. Именно в таких условиях два социолога исследовали устроение секса и гендера: Гарольд Гарфинкель - в своём проливающем свет этно-методологическом исследовании сексуальности, с кейс-исследованием "Агнес", и Эрвин Гоффман - в скрупулезном анализе гендерных объявлений. Ни тот ни другой не опирались на нормативную или политическую повестку. Оба были внимательными наблюдателями социальной жизни, и оба пришли к особенным озарениям в ходе своих интеллектуальных проектов: Гарфинкель - в своём изучении активной формы конституирования и поддержания здравого смысла, а Гоффман - в исследовании драматургии общественного устроения.
Я размышлял об этих великих социологах 20го века, о том старом гетеро-нормативном режиме, который не подвергался сомнению, и одновременно читал интервью с Джудит Батлер об эволюции её взглядов в связи с книгой Гендерное Беспокойство. Все они вместе - Батлер, Гарфинкель и Гоффман - заставили меня поразмыслить о социальных условиях гендера и сексуальности, о дилеммах гендера и сексуальности, их сконструированности и в то же время убедительной реалистичности по своим последствиям.
Батлет отмечает:
"Если 'квир' означает, что в самом общем плане мы являемся людьми, чей гендер и сексуальность 'незакреплены', то какое пространство свободы содержится в квир-моменте для того кто мыслит себя требующим - и желающим - отчетливой гендерной категории в перспективе бинарной рамки? Или - какое пространство свободы доступно людям, нуждающимся в такой гендерной маркировке, которая более или менее однозначна для исправной работы и свободна от явных форм социального остракизма? Многие люди с размытой сексуальной определенностью (intersexed) желают категоризации в рамках бинарной системы и не желают собственной романтизации, как существующие 'вне категорий'.
И далее:
"На повестке также стоит вопрос автономии, которая концептуализируется не через индивидуализм, а как возникающий производный социальный феномен: как мне именовать себя, как я могу установить свой статус в сфере права или медицинских институций, и в какой степени моё желание вести жизнь как особого гендера или в рамках установленных гендерных категорий будет уважаться теми, кто заявляет о союзе со мной, но чья собственная позиции направлена против моего желания именоваться и признаваться определенным образом? Этот вопрос имеет для меня смысл, состоящий в следующем: почему для нас действительно важно перепродумать вопрос автономии и воплощения в пространстве социального поля, пропитанного властью".
Батлер выделяет простую проблему, вынесенную в заглавие этого текста. В книге Беспокойство гендера она деконструирует гендер. Она лишает привязки и делает более текучим наше понимание категорий гендера, освобождая тех из нас кто с трудом приспосабливается, создавая т.о. новые возможности для приватных и публичных действий. Она настаивала на этом, поскольку гендерные бинарности социально сконструированы, и потому они также могут общественно оспариваться. И теперь она уделяет особое внимание тому, как такие возражения создают проблемы для тех , кто находит достойными внимания идентичности в бинарных гендерных различиях. Здесь её сердце на стороне тех кто сексуально вариативен (intersexed), но мне также любопытны обычные люди, которые находят смысл в традиционном порядке вещей, санкционировано это религией или нет. Оказывается, что беспокойство гендера одолевает нас всех, особенно когда прежде существовавшие нормы нарушены.
В моем понимании Батлер указывает на способы которыми "беспокойство гендера" встраивается в "социальную ситуацию". В этом же состоял жест работы Гарфинкеля и Гоффмана.
Агнес - это был транссексуал, представившийся Гарфинкелю как биологическая ошибка, а в действительности был женщиной во всех биологических и гормональных аспектах, но с пенисом. Она находилась в зависимости от четкой бинарности. Гарфинкель описал эту ситуацию и оказал ей поддержку. В происходивших между ними разговорах Гарфинкель и Агнес вместе укрепляли её само-презентацию как женщины. Исследование подвергалось феминистской критике из-за жесткости этой гендерной категоризации. После первой публикации об исследовании Агнес признаётся, что она фактически принимала гормональные препараты и вводила в заблуждение исследователя и своих врачей. Однако, для Гарфинкеля биологический аспект представлял меньший интерес чем социальный, поскольку его особое внимание было приковано к общественному и межличностному поведению, через которое Агнес устанавливала и поддерживала свой гендер и сексуальность как женщина.
С другой стороны, изучение Гоффманом гендерных объявлений показывает, какой объемной работы требует создание и утверждение самих гендерных категорий. Женская субъективность и женственность вместе с женским трудом и исполнительской игрой изображаются в объявлениях. Здесь женщинам, равно как и мужчинам, предписывается поведение женщиной или взаимодействие с таковой. Такие уроки происходят от рождения до смерти в сопряжении со всеми разновидностями тех ролей, которые исполняются женщинами и мужчинами, в том как они представляются друг другу в повседневности и поддерживают рамки и четкие формулы, делая обыденность устойчивой, поддерживая своей перформативностью прочность того, что способно плавиться и переплавляться вновь. Если Гоффман напрявляет внимание на производство прочности, то Батлер и другие феминистки и теоретики квир направляют фокус на переплавление.
Прочность гендерных категорий, столетиями укреплявшаяся через дефиниции и наложение рамок, растапливается ЛГБТ-теориями и практиками. Дилеммы, всегда нас сопровождавшие, теперь открыто предъявляются. По мере того как традиционные средства принуждения к определенному нормативному порядку ослабевают, их очевидность становится всё более явной, хотя они всегда были таковыми. Нет простых путей разрешения проблемы, нет философии или теории способных справиться с дилеммой. Культурные вариации могут обнаруживаться сравнительным или историческим методом, даже когда происходит смещение идей о нормальности во множестве наших социальных миров.
Значительный социологический вклад Гоффмана и Гарфинкеля состоит в том, что они эмпирически исследовали социальную конструкцию гендера и сексуальности прежде чем это стало политической повесткой. Они увидели такую конструкцию как возникающую из повседневной социальной практики. Выдающийся вклад Батлер и многих других феминисток и квир-теоретиков и активистов состоял в том, чтобы сделать эти превалирующие общественные практики повесткой дня, поставить их под вопрос, показав что господствующий порядок вещей не является единственным и как превалирующие практики производят страдание, требующее внимательного рассмотрения. Они сознательно проблематизируют то, как мы практикуем гендер и сексуальность. Хотя они не решают проблемы окончательно, они открывают базовую социальную проблему для критического исследования и действия. Они сделали возможным действие в условиях сохраняющейся дилеммы в социальной жизни, согласно которой сегодня мужчины могут быть мужчинами а женщины женщинами, а всякий кто между ними может уклониться и произвести новые чувственности и условности, поскольку мы пытаемся уживаться со сложностью ...
Комментариев нет:
Отправить комментарий