Прометеанизм. Два брата

Александр Гэллоуэй о Прометеанизме 
в контексте акселерационизма: 
Brometheanism ("Bro" - разг. братишка, братан)

....

Чем хорош акселерационизм? И чем плох? Мне нравятся амбиции и размах. Несомненно, готовность акселерационистов бросить вызов левым ортодоксиям действует освежающе. Также радует настояние акселерационистов о серьезном  отношении к технологиям и науке. И я, конечно, согласен что в акселерационистских или иных гипертрофированных интервенциях есть существенная тактическая нужда (мы с Юджином Такером обращались к ним за примерами). И всё-таки по существу я вижу акселерационизм  как тактику по ошибке принимаемую за стратегию. Одновременно как раз такого рода акселерационизм желают видеть на левом фланге представители дот-ком бизнеса. Но кроме того, и это гораздо важнее, акселерационизм склонен к патернализму и потому страдает пороками элитизма и предельно реакционной политики...

Вдохновение акселерационизм черпает из философии Прометеанизма. Если полагать, что акселерационизм разворачиает теорию политической экономии, то Прометеанизм предоставляет теорию субъекта. Хотя не всегда понятно, что подразумевается по этим термином. В недавнем докладе "Прометеанизм и Рационализм" Питер Вольфендейл даёт такое определение Прометеанизма, что оно оказывается синонимично множеству вещей: история и историческое изменение; нечто, противостоящее фатализму и мессианизму; как возражение Фукуяме; поддержка феминизма; всеобщий базовый доход и пост-капитализм; Просвещение и секуляризм; дедуктивная логика; обуздание (постигаемых) технологий; "автоматизация" (я только что показал что это наиболее проблематичный концепт). Даже наиболее умеренное и сдержанное определение Прометеанизма - технологии для людей направленные на преодоление природных ограничений - привносит собственные проблемы и ведет к обесцениванию общих лозунгов. "Хорошо, т.е. водородная бомба и противозачаточные пилюли равным образом прометеевские? Но тогда кто выносит суждение об их потенциальном использовании?" И тут перед нами уже Прометеанизм как новейшая  Еще Одна Моральная философия.

Конечно, Прометеанизм располагает особенным видением самого себя и его стоит бегло описать. На ум приходит шесть конкретных качеств. (1) Прометеанизм определяет себя как пост-человеческое или, говоря иначе, анти-человеческое. (2) Прометеанизм - это попытка трансцендировать пределы физических ограничений. (3) Прометеанизм поощряет свободу, как, например, свободу изменения тела посредством гормональной терапии. (4) Прометеанизм рассматривает себя как политически прогрессивного. (5) Прометеанизм видит себя как технологически продвинутую сущность. (6) Прометеанизм предполагает предлагать технические решения реальных проблем.

Но есть ли во всём этом хоть доля правды? Интересно, что еще в 1994 Бернар Стиглер даёт ответ на некоторые из этих вопросов. Обратимся к его книге того же года - "Техника и Время, 1: Ошибка Эпиметея". Книга Стиглера объемна и сложна, он касается множества разных вещей, включая технологии и возросшую рационализацию жизни, с опорой на принципиальных для Стиглера мыслителей, включая Жильбера Симондона, Андре Леруа-Гурана и Bertrand Gille. Внимание хочу привлечь ко 2-й части книги, где Стиглер рассматривает двух братьев - Эпиметея и Прометея.

Миф о силе и способностях - история Эпиметея и Прометея, пересказывается софистом Протагором в одноименном диалоге  Платона. Стиглер, обращаясь к этой истории, начинает с Эпиметея, который, по "принципу возмещения", руководствуясь понятиями различия и равновесия,  раздаёт силы и способности животным, населяющим Землю. Например, особая быстрота даётся газели, но это уравновешивается качеством другого животного, скажем, силой льва. Будучи прилежен в своих обязанностях, Эпиметей утомляется еще не завершив работу, уклоняется от задачи, не успев заняться человеком, который остаётся практически невооруженным, без особой силы или способности. Чтобы выровнять ситуацию с этим упущением теперь уже Прометей скрывается, прихватив "премудрое искусство Гефеста и Афины вместе с огнем", передав эти два дара человечеству.

Таким образом, человек определяется в первую очередь не через техническое дополнение, но через принципиальную оплошность - ... - ошибку Эпиметея. Эпиметей забыл о нас, отложив на конец, и потому "человек возникает только будучи забытым; он проявляется исчезая". Но это не всё: ошибка сопровождается кражей, а потому это двойная ошибка. Человек это "продукт двойной ошибки - акта забвения (Эпиметей), и затем - кражи (Прометей)". Т.о. человек это забытая и опоздавшая мысль, исправленная затем счастливой предусмотрительностью.

"Опоздавшая мысль" и "предусмотрительность" - Стиглер рассматривает эти понятия буквально. Кто такой Эпиметей? И кто Прометей? Греческие имена часто имеют этимологический если не аллегорический смысл, как и в данном случае. Оба имени со-разделяют корень "-metheus", родственный manthánō [μανθάνω], означающий познание, учебу или распространение знания. Следовательно - матитис [μαθητής]  это учащийся или студент. (И фактически, в очень буквальном смысле, "математика" просто указывает на то, чему кто-то учится, а не на арифметику или геометрию). То есть оба брата являются учениками, в каком-то смысле мыслителями. Ключевым является их различие. А именно Эпи- и Про-.

"΄Эпи-΄ символизирует случайную и искусственную фактуальность происходящего, наступающего - изначальную ‘способность к претерпеванию’ " - поясняет Стиглер. "Эпиметейя означает наследование. Наследуемое это всегда эпиметесис. Эпиметейя также указывает на происходящую из традиции оплошность, которая всегда уже имеет место, и которая ничто иное как сделанность". Следовательно, Эпиметей означает нечто вроде "научения на основе чего-то", "мысли потом", или проще, "запоздалой мысли", "обращенной в прошлое". Вот почему Эпиметей забывает, отчего он ошибся, почему он поступает глупо - так или иначе всё это объясняется оглядыванием назад.

С другой стороны про-метей есть "предвидение" или "предусмотрительность". Если Эпиметей означает "мыслить и учиться на основании чего-то", то прометей подразумевает что-то скорее похожее на "мыслить и учиться предвосхищая". Таким образом Прометей олицетворяет талантливость (но и кражу), изобретательность и в этом смысле - технику в целом.

Можно ли здесь поставить точку? Состоит ли урок лишь в том, чтобы восстановить место Эпиметея рядом с Прометеем? Вспомнить о забытом Эпиметее на фоне жертвы Прометея? Фактически, древний греческий миф остаётся не вполне завершенным и, бросив взгляд на его финал, Стиглер переходит к Гермесу.  Дело в том, что даже имея выгоду от вклада Прометея, человечество обретает совершенства. Если конкретно, боги замечают, что Человек имеет склонность к войне и политической борьбе.  Потому задача Гермеса - привить своего рода социально-политическую добродетель, дополнив человека "достоинством в виде уважения к другим[αἰδώ]  и чувством справедливости [δίκη]" (Платон, Протагор). Другими словами, второе дополнение является необходимым, только эта прибавка не коренится в логике идентичности гетерогенных качеств. "Требуется техне другого рода", пишет Стиглер, "а именно техне (τέχνη), которое парадоксальным образом уже не является ... привилегией специалистов". Указание на специалистов приципиально - все вы, ленинцы, обратите внимание - дело в том, что Зевс ставит Гермесу задачу распределить уважение и справедливость равным образом и среди всех, а не по "принципу возмещения", основанному на различиях и равновесии, к которому прибегал Эпиметей, распределяя силу и способности среди животных.  Т.о., если некоторые талантивы в игре на фортепиано, а другие могут быть одарены иным образом, то справедливостью и уважением они все наделены равным образом.

Вот почему политика это всегда вопрос о "герменевтическом сообществе", т.е. спонтанном ad hoc преобразовании и интерпретации реальной политической динамики; это идёт от Гермеса. В то же время политика означает "сообщество тех, у кого нет сообщества", поскольку здесь не может иметь место осуждение разнородных качеств, нет истины или закона, заданного наперед, за исключением самих "условий" политического, тех самых "герменевтических условий", а именно αἰδώ и δίκη, уважения и справедливости).

В итоге история Прометея содержит три момента, а не один, и все три должны обрести полновесное звучание:

1. Исходная неудача (забывчивость Эпиметея/непредусмотрительность)

2. Обретение технических навыков (огонь и умения от Прометея/предвидение)

3. Обнаружение общности ("уважение к другим и чувство справедливости" от Гермеса)

Таким мне представляется гораздо более верный способ думать о Прометеанизме в целом, это лучше, чем узкое определение - "применение технологий для преодоления природных ограничений". Принимая в расчет все три отмеченные аспекта, Прометеанизм (если это имя всё еще уместно), влечет за собой не просто технологический прогресс, но также нехватку и неудачу, вкупе с политическим сознанием, укорененным в родовом человеческого.

А теперь подходящий момент чтобы передать эстафету Ксенофеминизму, который нашел гораздо лучшее применение для акселерационизма, чем его исходные авторы. Ксенофеминистский манифест даёт более холистичную картину, которую можно выразить фразой - "универсализм снизу"; да, речь о той самой "народной" политике, которую хотели бы сдержать Срничек и Вильямс - чтобы быть справедливым не только к Прометею, но и к Эпиметею, а также Гермесу:

Ксенофеминизм понимает, что жизнеспособность эмансипаторных аболиционистских проектов (упразднения класса, гендера и расы) зависит от глубокой переработки универсального. Универсальное необходимо рассматривать как понятие родовое, иначе говоря, находящееся в точке пересечения, межсекторное. Межсекторность – это не дробление/ослабление (morcellation) коллективов для создания статичной пены ссылающихся друг на друга идентичностей, а политическая ориентация, которая проходит сквозь каждую частность, отказываясь от тупого развешивания ярлыков на тела. Это не то универсальное, которое может быть спущено сверху, а то, которое выстраивается снизу вверх – или, ещё лучше, в горизонтальном направлении, – прокладывая новые линии транзита сквозь неровный ландшафт. Такая неабсолютная, родовая универсальность должна беречь нас от поверхностной тенденции к смешиванию раздутых безымянных частностей – а именно, от европейского универсализма, посредством которого мужское принимают за бесполое, белое за безрасовое, цис- за действительное и так далее. Без такой универсальности упразднение класса останется буржуазной фантазией, упразднение расы – белым супремасизмом, а упразднение гендера – тонко прикрытой мизогинией, даже – и в особенности – когда об это заявляют рьяные феминистки. (Абсурдное и безрассудное зрелище того, как столь многие самопровозглашённые “гендерные аболиционисты” ратуют против транс-женщин, – достаточное тому доказательство).(0x0F)