НЕОРАЦИОНАЛИЗМ

Другой "нео-рационализм".  Как его определяет Питер Вольфендейл

Не я запустил термин "неорационализм", но он непротиворечивым образом описывает то, над чем работают Рэй Брасье, Реза Негарестани, я сам, а также многочисленные наши попутчики. Здесь нет ничего, чему мы давали бы определение, и как раз поэтому название не является осознанно выбранным. Однако сегодня мне напомнили о неявной приверженности, сам факт которой может использоваться для отличения нео-рационализма от его оппонентов, если вообще возможно говорить о чем-то вроде последовательной философской программы действий. Скажу так:

Отказаться от всякой рациональной интуиции во имя разума, настаивать на отсутствии не только интуитивной способности рационального познания, но также и интуитивного обретения структуры самого разума, его возможностей и ограничений. Разум это не то, что вы о нём думаете. Разум не есть рационализация. Разум не рационален.

Неорационалистов отличает не только этот принципиальный выбор, но и наш практический ответ на него. Наше главное отклонение от классического рационализма Декарта, Лейбница и Спинозы - это верность исчислительному повороту, который начался на рубеже 20 века и последствия которого  всё находятся в проработке; последствия, которые наносят удар за ударом по нашей интуитивной концепции того, что является мышлением, что подрывает наши способы рационализации того, кто мы есть, и разрушает наши иллюзии насчет того, во верить допустимо.

Рассуждение - это то, что имеет место, и это то, что может осуществляться посредством процессов от нас отличных, процессов, которые могут изучаться и уже изучались с применением разума, с опорой на неумолимую точность математического доказательства. Парадокс Рассела и теорема Гёделя лежат в начале продолжающегося процесса, посредством которого мы демонстрируем собственные границы разума, а затем, следуя Тьюрингу, используем эти границы как обретенное средство для извлечения разума из черепной коробки и осуществления его в новых и странных формах. Мы еще не создали искусственных рациональных агентов, а лишь их фрагменты, но человеческое высокомерие, отказывающееся видеть в этих процессах фрагменты вещей подобных нам, выглядит всё более отчаянным, возрастающим желанием рационализировать достижения математической логики, прогресса искусственного интеллекта и вторжения компьютеризованной неврологии.

Если вы полагаете, что не можете сами изучаться как система обработки информации  и думаете о возведении стен ограждающих ваши интуитивные концепции не просто от человеческой ситуации, но от того, что в ней есть полезного, то, боюсь, уже надвигается волна, которая эти стены одолеет и раздавит ваши наивные претензии. Надежда, которую даёт неорационализм, состоит не в том, что эта волна представляет собой эмпирическую науку, которая покажет вам какие-то ужасы или сам ваш нейронный субстрат, но в том, что эта математическая наука приходит показать вам чудеса вашей исчисляемой души. Мы представляем собой бесконечно длящиеся процессы, взаимодействующие с нашей средой и друг с другом, в совместности исследующие математические и эмпирические сферы, ведущие игры доказывания и опровержения и выстраивающие системы и модели, которые начинают нас поглощать. Мы - прекрасны. Мы - свободны. Исчисляемое само-сознание только привнесет сюда совершенства, даже если изменится наше понимание того, что это значит.