Автоматизированная архитектура: спекулятивный разум в эпоху алгоритма

Luciana Parisi Automated Architecture:

Speculative Reason in the Age of the Algorithm

 из «Realism Materialism Art, 2015»

Кибер-культура начала 90х не вполне предвидела появление автоматизированной формы разума, которая сегодня вбирает в себя инфраструктурную архитектуру повседневности. А через 20 лет становится очевидным что то, что Sanford Kwinter называет "эпохой алгоритма", указывает на новую форму рациональности, ведущую не только к новым методам исчисления экономического риска или проведения симуляций социального поведения, но также включает в себя исчисление пространства и времени. Эта новая форма рациональности, которую характеризует сближение компьютеров и топологии, или информационной теории и не-стандартной геометрии, производит особую эстетику, которую можно обнаружить в алгоритмической архитектуре. В этом поле, которое включает пионерские работы цифрового архитектора Greg Lynn и других, компьютерный дизайн черпал вдохновение из векторных полей для моделирования, например, скорости и направления движения жидкости в пространстве или интенсивности и направления магнитной или гравитационной силы при ее изменении от точки к точке. Здесь архитектурная форма является результатом компьютерного процессинга био-физических переменных (распределение веса, гравитационные нагрузки, циркуляция воздуха, интенсивность трафика, частотность движения). Под влиянием кибернетики второго порядка, задействующей обратные связи, алгоритмическая архитектура в 1990х стала перенимать биофизическую динамику как входной параметр для компьютерного программирования.

Смыкая зияние между математическими моделями и биофизическими контингентностями, вычисления проникли в поле пространственно-темпоральной связности - в топологию - задействуя непрерывную трансформацию формы без разрезов или разрывов. Топология, как геометрия места, здесь отсылает к математическому пониманию геометрических форм и пространств, в которых связность и континуальность поддерживается в условиях непрерывной деформации, как растягивание и изгибание. Это также указывает на геометрическое понимание формы в смысле её эволюции во времени и т.о. к генетическим способностям формы изменяться во времени. В этой точке биофизическая непредсказуемость начинает возвышаться над математическими аксиомами, также как реальность абстракции подавляется конкретностью вещества. Другими словами, материальность данных и их изменчивость во времени замещает математические модели в их попытке репрезентировать реальность посредством абстрактных правил. Дигитальное проектирование пространства вытесняет евклидову матрицу расширения, добавляя темпоральную эволюцию к фиксированным точкам и развивая топологическую поверхность, покрывающую все точки в пространстве и времени.

Фигура капли или изгиб соответствует континуальным топологическим поверхностям, определяющим сегодня доминирующую эстетику в цифровой архитектуре. В частности, как утверждает Patrik Schumacher, параметризация сегодня представляет новый глобальный стиль  архитектуры и дизайна. Например, будучи приложена к крупно-масштабному урбанизму, параметризация, как говорится, транс-формирует дифференциальное расстояние между точками в интегральную поверхность континуальной связности. В этой перспективе параметризация предполагает инклюзию контингентных элементов - атмосферных, геологических, биологических, физических - в текст программы в форме переменных параметров, темпоральная эволюция которых становится двигателем трансформации архитектурного целого. Это означает, что переменные не только добавляются в программу (как бы "извне"), но соучаствуют в программной среде параметрических отношений. Параметрическое программирование не просто участвует в вычислениях для существующих элементов, но дополнительно, и это важно, уделяет внимание тому, как отношения обратной связи между конечными параметрами могут порождать бесконечные вариации архитектурной формы.

Тем не менее, в качестве стиля современной цифровой архитектуры параметризация рассматривается, в частности, как манифестация "культурной логики нео-либерализма", в котором топологические операции континуальной трансформации, структурное связывание и взаимное соответствие между внутренним и внешним определяют хореографическую структуру данных. Но этот критический взгляд на параметризацию основывается на том факте, что она сулит формально не-ограниченное пространство, физически не совпадающее с существующей архитектурой, и что она является прямым воплощением духа неолиберального рынка. я полагаю. что парметризация недостаточно абстрактна, что осуществить возможности, предлагаемые радикальным алгоритмическим формализмом.

Если параметризация только полагается на оперативную функцию алгоритмов и интерактивное программирование параметров, не задаваясь вопросом на что способны эти материальные формы абстракции за пределами интенционального проектирования программы, то она остаётся неспособна к работе с неожиданными способностями этих автоматизированных систем для установлениия новых пространственно-темпоральных форм.

Не отрицая того, что параметризация является инстанцией топологической эстетики власти, я хочу проблематизировать простое неприятие агентской фигуры компьютерного программирования и его реальных алгоритмических объектов. Т.е. я полагаю, что алгоритмические объекты с необходимостью вмешиваются в социальность, которую неявно структурируют. Скрытное внедрение компьютерного программирования в повседневную культуру требует пристального знакомства с нюансами дигитальных аппаратов, как и аксиоматического мышления (т.е. с логикой и тем формализмом, который её скрепляет), которое опосредованным образом формирует культуру. В этой перспективе новая топологическая архитектура отношений, выражаемая параметризацией, как раз является тем, что необходимо оспорить, чтобы обнаружить ту необратимую трансформацию, которую алгоритмические объекты привнесли в дигитальный формализм. Другими словами, я настаиваю, что критически важно сегодня пересмотреть возникающие типы формализма (в данном случае - параметризацию), которые отличают эстетику неолиберального капитализма (а конкретно - подчинение всей культуры и жизни его собственным интерактивным и изменяющимся правилам). Однако вместо отказа от формализма я предлагаю пересмотреть его значение в свете радикальных изменений присущего ему исчислительного режима действия, способного предложить эстетические и культурные возможности, несовместимые с капиталистической аксиоматикой той целостности, которая удерживает все свои части.

В частности, я утверждаю, что эти вычислительные системы, населяемые тем, что Альфред Нортон Уайтхед называл "вечными объектами", которые я представляю как неисчислимые сущности, обладающие бесконечной способностью к производству изменений и радикальной контингентности. Своей целью здесь вижу показать, через Уайтхеда, что параметризация, как особый тип формализма, может производить, несмотря на её очевидную гомологию с неолиберальным капитализмом, не-интенциональную степень "вмешательства", которая раскрывается изнутри аксиоматической целостности неолиберального капитала. Внимательный анализ этой трансформации может помочь прояснить, что структурные изменения в программировании не только не являются несущественными, но на самом деле выступают онтологическим представлением компьютерной культуры и власти. Такой анализ выявляет несоответствие - асимметрию и неравноценность - между программными средствами как объединяющей системы власти, и алгоритмами, как группами фрактальных или не-консистентных событий.

Можно утверждать, что параметризация непосредственно преобразует формализм, поскольку она инкорпорирует контингентности в модель через использование данных в реальном времени. Но внесение темпоральности в программирование не является радикальным усложнением природы этой деятельности; это лишь позволяет формализму  притязать на описание того, как математика может вобрать в себя физику, создавая тоталитарную систему отношений, в соответствии с которой некоторые математические правила способны вести к эволюции сложных структур через создание непрерывной обратной связи со средой. Это означает, что топологические качества параметризации на самом деле не оспаривают формализм: напротив, поскольку вычисления биофизических контингентностей только способствуют построению программы, как сущности, открытой для изменений, они являются лишь воплощением её формальной логики.

Внедрение качественных вариаций в реальном времени в алгоритмическое программирование нацеливается на предвидение пространственно-темпоральных изменений, что означает проектирование потенциальной трансформации сценариев. Другими словами, программные интеракции с реальными данными об окружающей среде стали основой эстетики топологической власти/управления, которая базируется на тех эффектах, которыми могут обладать потенциально возможные данные в своей внутренней архитектуре отношений. Вместо того, чтобы просто редуцировать био-физические переменные и контингентности к наборам бинарных кодов, неспособных к обработке серых зон между состояниями, цифровое проектирование сегодня использует топологическую интеграцию дифференциальных соотношений, или интенсивные данные, для построения пространственно-темпоральных связностей и предвидения зарождающихся перемен. Применение алгоритмов развивающихся или неограниченных рамками инструкций, которые реагируют на внешнюю среду и адаптируются  к ней, также показывает,  что сегодня управление основывается на вычислении дифференциалов, или изменяемых качеств, или бесконечно малых, извлекаемых из связей между состояниями.

Спекулятивные Вычисления

Важно указать, что интерактивные алгоритмы и адаптивные (responsive) вычисления скорее блокируют, чем выявляют "что и как" алгоритмических объектов - объектов, которые считаются пассивными перед лицом постоянно меняющегося управления континуальной связностью. Потому мы обращаемся к теории информации, чтобы посмотреть на алгоритмы как последовательные пространственно-темпоральные структуры данных, обусловленные неограниченным объемом информации.

Я полагаю, что эти структуры данных являются действующими как пространственно-темпоральные и выступают как раз объектами алгоритмической архитектуры. Это означает, что алгоритмический объект больше, чем темпоральная форма или чем результат интерактивного ввода, и что он определяет пространственно-темпоральные структуры, как происходящие из взрывного роста объёма автоматизированных данных, характерного для нашей компьютерной культуры. Чтобы понять статус алгоритмов в цифровой архитектуре, я считаю что нужно рассматривать алгоритмы на языке Уайтхеда как актуальности: пространственно-темпоральные объекты данных. Алгоритмы это не просто инструкции, которые должны исполняться посредством программ, но актуальности, пространственно-темпоральным образом ограниченные данными, из которых они состоят. Эта пространственно-темпоральная концепция алгоритмов помогает нам продумать заново алгоритмическую архитектуру как перформативный двигатель пространственно-темпоральных структур данных, составляющих алгоритмы. Другими словами, чтобы определить эстетику алгоритмической архитектуры и формирование новых пространственно-темпоральных объектов, необходимо сначала столкнуться с пространственно-временной матрицей алгоритмов.

Противоположно мнению, что компьютерные вычисления являются упрощенной формой рационализма, я хочу пере-осмыслить вычисления в понятиях спекулятивного разума (позаимствую у Уайтхеда еще одно понятие). Вычисления, как инстанция спекулятивного разума, не соответствуют топологическому порядку потенциальной связности между точками. С другой стороны, понимание спекулятивного разума Уайтхедом проясняет, что функцией разума является добавление новых данных к континуальной причинно-следственной цепочке, а в нашем случае - к континуальной обработке данных. Подобно этому, спекулятивный взгляд на вычисления предполагает, что такая обработка данных не является простым их сжатием или структурой отношений, определяемой множествами и под-множествами. Напротив, спекулятивное понимание вычислений подразумевает, что каждое множество и подмножество команд обуславливается тем, что не поддается исчислению - неисчислимыми данными, которые обнаруживают дыры и зияния внутри (а не вне) формального порядка последовательностей.

Алгоритмы обусловлены неисчислимыми данными, поскольку то, что не может быть просчитано заранее, является внутренним пределом компьютерного процесса, манифестируемого неспособностью программы к включению всех возможных ответов в свои допущения или сбоем формулы при определении всех её представлений. Это означает, что понятие спекулятивных вычислений скорее касается не квантификации вероятностей для предсказания будущего, а конкретной системы алгоритмических объектов, определяемой случайностью данных или их несжимаемыми объемами.

Т.о. понятие спекулятивной исчислительности не следует смешивать со способностью алгоритмической архитектуры к созданию временных, непостоянных форм, которые симулируют то, чем могут стать пространственно-темпоральные структуры и инфра-структуры. Напротив, я настаиваю на понятии спекулятивной исчислительности чтобы обратить внимание на то, что случайные данные - которые в информационной теории означают не-сжимаемые данные - являются контагиозными архитектурами настоящего. Эти архитектуры данных, не устраняясь напрочь из настоящего как временные формы, которые появляются и исчезают, но вместо этого являются действующими объектами, которые, даже когда они прекращают проявляться или функционировать, остаются тем не менее объективными данными, подлежащими наследованию, оцениванию и отбору более поздними алгоритмами. Я много спорила о том, что сферу алгоритмической архитектуры невозможно ограничить конкретными формами построенной или спроектированной среды. Алгоритмическая архитектура неизбежно ставит вопросы "что" и "как" в отношении алгоритмов, вскрывая т.о. невидимую динамику пространственно-темпоральных структур данных, организующих и задействующих нарастающее применение алгоритмов для проектирования среды.

Т.о. можно предположить, что алгоритмическая архитектура обнаруживает имманентную реальность массы данных, лишенной паттернов, обнажая неконсистентное единство алгоритмических объектов и т.о. устанавливая фрактальную, а не топологическую структуру пространства-времени в нашей вычислительной культуре. Самое важное здесь то, что эта реальность не может быть охвачена сводящей воедино и инвариантной функцией топологической модели континуальных поверхностей. В этой перспективе алгоритмическая архитектура не просто обнаруживает нео-либеральную эстетику топологической относительности; правильнее сказать, что эта заново автоматизированная эстетика состоит из абстрактной реальности алгоритмических событий, производимых из автоматизированной селекции и производства неисчислимых данных: стохастической информации.

Подобно Уайтхеду я настаиваю, что цель спекулятивного разума состоит в производстве абстрактной схемы - конкретной конфигурации отношений. Другими словами, чтобы разум стал подлинно спекулятивным, производимые и осуществляемые схемы должны быть готовы к встрече с собственной ограниченностью и пределами - нести ответственность за неисчислимости, дискретные части, которые не могут инкорпорироваться в континуальную эволюцию целого.

Понимание вычислений на языке спекулятивного разума поможет прояснить то, что современная форма власти/управления делает с реальностью неисчислимых вероятностей (неограниченных дискретных группировок, превышающих совокупность всей последовательности алгоритмических команд), являющихся фоном дигитальной основы всеобъемлющей компьютерной машинерии и континуальной поверхности топологической связности. Эпоха алгоритмической власти знаменует именно тот момент, когда непреднамеренные последствия глобальных вычислений выдвигают в поседневность рубежи обработки данных (границу компьютерного проникновения), что ведет к захвату власти новыми пространственно-темпоральными структурами, с постижением или пониманием которых мы можем не справиться.

Но будет ошибкой смотреть на эти не-исчислимые структуры данных с наивным энтузиазмом и связывать с ними надежды на взлом топологической континуальности власти. Напротив - важно иметь дело с реальностью алгоритмических объектов не упуская при этом того факта, что исчисление бесконечностей вшито в новую логику, в рациональность, а в конечном итоге - во власть и управление. Т.о. озабоченность неисчислимыми вероятностями непременно предполагает акцент на трансформации формальной логики вычислений. Не следует смешивать это с призывом к поддержке математической или цифровой онтологии политики. Вместо этого я следую за открытием константы Омега Грегори Хайтина, неисчислимой вероятности, нарушающей математические или числовые основания истины через демонстрацию того, что вероятность бесконечности входит в компетенцию алгоритма, что указывает на границы разума и, возможно, на неустранимость присутствия не-человеческого мышления.

Это также означает, что в центре алгоритмической архитектуры в культуре современности находится вычислительный процесс, занятый обработкой того, что заранее непредсказуемо, и что вычислительный идеализм в отношении эффективности на самом деле оспаривается её же (эффективности) пределами. Однако это не означает просто сказать, что неисчислимое всегда уже ускользает от вычислительного формализма, поскольку остаётся несхватываемым и полностью зависимым от физической стороны опыта. Я, напротив, полагаю, что неисчислимое всё таки в конечном итоге, постигается вычислительным процессом, внутренние пределы которого становятся условием для любой формы вычислений. Т.о. в культурное поле вступает не несостоятельность компьютеров охватить неисчислимое, но способность неисчислимого - несжимаемой и энтропийной экспансии дэйта - приводить в движение то, что может вычисляться.

В заключение хочу подчеркнуть тот аргумент, что алгоритмы обнажают как раз неизбежную реальность автоматизированных режимов мышления посредством автоматизированных пространственно-темпоральных структур данных, которые не подверстываются под тотализирующий принцип вычислений. В этом плане, если мы хотим понимать алгоритмическую архитектуру как расширяемую практику власти и управления, важно усомниться в допущении, что власть в её сопряжении с компьютером, соответствует топологической форме (непрерывная вариативность целого, связного в каждой точке). Более пристальный взгляд на автоматизированную архитектуру показывает, что алгоритмы или вычисляющее нечто, являются частями того, что может быть больше целостностей, как и целостности могут быть меньше частей. Следовательно, автоматизированные алгоритмы обладают возможностью развернуть топологическую эстетику власти во фрактальную конфигурацию неисчислимых бесконечностей.