Код и Суверенитет

Стэк (The Stack) – новое плохо переводимое понятие для осмысления.

 Недавно вышедшая книга Бенджамина Браттона  The Stack: On Software and Sovereignty, отмеченная интуицией и воображением, рисует развертывание мира будущего в эпоху планетарной исчислимости. Это одновременно когнитивное картирование и проективная геометрия в новых координатах технологической реальности, которая уже здесь (Kim Stanley Robinson).

Как всепланетная компьютеризация влияет на геополитические реалии? Этот процесс приобретает различные формы на разных уровнях – от энергии и минеральных ресурсов, а также от невидимой облачной инфраструктуры к урбанистическим программным и массовым системам коммуникации; от интерфейсов, включающих расширения для идентификации юзера по ладони или глазам, до юзеров, идентифицируемых посредством само-квантификации (self—quantification) и внедрения легионов сенсоров, алгоритмов и роботов. А если в целом – как это всё искривляет и деформирует современную политическую географию и производит новые территории на свой манер?

Бенджамин Браттон полагает, что все эти различные жанры компьютеризации – умные сети электроснабжения (smart grids), облачные платформы, умные города, интернет вещей, автоматизация – следует рассматривать не просто как множащиеся типы сущностей, развивающиеся сами по себе, но как то, что формирует связное целое: стихийно возникающая мегаструктура, называемая The Stack - Стэк (кипа/ штабель/ стэк), которая одновременно есть вычислительное оборудование и новая управляющая архитектура. Мы у неё внутри и она внутри нас.

Сочетая теоретический и технический взгляд, привлекая политическую философию, теорию архитектуры, исследования программного обеспечения, Браттон выделяет шесть ярусов Стэка: Земля, Облако, Город, Адрес, Интерфейс, Юзер. Каждый уровень картографируется исходя из своих свойств и понимается как компонент внутри большого целого, выстроенного из взаимодействия аппаратных (hard) и программных (soft) систем – с участием не только вычислительных/ компьютерных форм, но также социальных, гуманитарных и физических ресурсов. Эта модель, пронизанная логикой многослойной структуры «стэк»-протокола, где сетевые технологии действуют организуясь и в модульном и в вертикально-структурированном порядке, предлагает исчерпывающий образ наличной развивающейся инфраструктуры и платформы, нацеленной на своё непрерывное пере-изобретение. 
 
The Stack – это междисциплинарное представление новой геополитики, которая действует в масштабе планетарных калькуляций. Перекрывая континентальные, урбанистические и перцептивные уровни, Стэк являет самые передовые способы созидания, обеспечения обитаемости, коммуницирования и управления (не) нашими мирами.

Из блога alien ecologies:

Коварная и монструозная, даже хтоническая мощь Стэка, которая инфицировала и глобализовала его технические системы еще в прошлом столетии, это порядок не-человеческий в своей сущности; или это система техники и технического, взламывающая различие между человеческим и не-человеческим, «прошивающая сушу, море и воздух сетями ре-организующихся потоков, осуществляет одновременную физикализацию виртуального и виртуализацию физических сил». Подобно неким вирусам или техническим организмам Стэк проникает и склеивает виртуалные/актуальные миры нашего планетарного существования вплоть до той точки, где выхода для нас уже нет и эти системы жизнеподдержания уже не отключить; хорошо это или плохо, но мы теперь лишь просто хрупкие элементы в игре, которую системы ведут для захвата желания, заменяя естественную континуальность жизни на этой планете на не-органический машинный филум, который переживёт своих прародителей. «Стэк создаёт пространство посредством его оккупации; он вершит это через наблюдающее абстрагирование, поглощая его (пространство), виртуализируя – и вполне возможно задаться вопросом: не артикулируется ли этим новый номос».

… Практический суверенитет над тем, во что превращается география, посредством анимации и дополнений (augmented)  под действием влечения к спектрально-диминантному положению в интегральной тотальности счетных, управляемых зон любого рода, видимых и невидимых… Наследуемые политические порядки могут как преодолеваться так и укрепляться по мере того как будут расколдовываться миры, некогда ими описанные. То есть, хотя государства могут выступать агентами завладения мирами и их формирования, они не способны на это без одновременной трансформации анатомии их собственной суверенности. Пространство Стэка это не предзаданный резервуар, в который входит государство, или который опосредуется рынком, или куда помещаются политические теологии со своими мифами; скорее оно генерируется сведением логик платформы, которые заново скалькулируют участь всего этого.

Несдерживаемое границами определенного номоса, абсолютное устремление к захвату пронизывает уровни от молекулярного до атмосферного. Но для Стэка эти условия не действуют в абсолютной произвольности; напротив – они ограничиваются планетарной ситуацией как всякая форма оккупации. Даже в отсутствие надлежащего номоса они послойно сворачиваются в мета-структурный порядок иного управляющего порядка: машина, которая является государством, удерживается как целое через принятие пространств технических исключений за пространства узаконенные.

«Центральный аргумент книги в том, что «политическая программа» устанавливается не только через правовой консенсус (или диссенсус) на фоне режима угасания традиционной «политики», но и непосредственно механически, аппаратно. Именно здесь глобальное устроение логик программы компьютерного конструирования непосредственно входит в эту глобальную систему».

В этом обнаруживаются параллели с мыслями Резы Негарестани и его компьютерным функционализмом (computational functionalism), прагматизмом и правилами, которые базируются на систематизации. Неважно, соглашаемся ли мы с его нео-рационалистской этической программой или нет, компьютерный функционализм много говорит о технологиях современного развития и идеологиях, присущих различным Системам Бизнеса и Архитектуры Корпоративных Миров.

Для Браттона важно вовсе не то, как машина (Стэк) репрезентирует политику, а то, каким образом «политика» физически оказывается этой машинной системой.

Земля (и буквально и образно) оказалась под заклятием обширного, даже океанического по масштабам технологического ренессанса, при котором технологии соединяются, разделяются, приспосабливаются, преобразуют сами себя невероятным образом. Их способность к разрушению социальных норм следует из их успешности. Дни человечества и отдельных индивидов сочтены, они будут вытеснены в процессе де-нормализации и  устранения условий существования. Этот процесс не сегодня замечен исследователями, но приобретает всё более ускоряющийся характер в перспективе предстоящих десятилетий на пути к Сингулярности. (Понятие «машины», здесь используемое, заимствуется из Анти-Эдипа и Тысячи плато Делеза и Гваттари и последних работ Гваттари о Хаосмосе и Хаософии). Отказываясь рассматривать человека как субъекта это подход видел в людях машины рядом с машинами, совокупности активных объектов, как человеческих так и не-человеческих (институциональных, механических, животных, геологических…). Действуя совместно, эти машины идут к грядущему синтезу.