Спекулятивный реализм как анти-антропоцентризм

Леви Брайант (Levi R. Bryant) в своём блоге рассуждает об  отношении к термину корреляционизм и намечает свою позицию в отношении проекта Спекулятивного Реализма 

[…]

Термин «корреляционизм», введенный Квентином Мейяссу указывает на «идею, в соответствии с которой мы имеем доступ лишь к корреляции между мышлением и  сущим, но никогда к  одной из сторон этого отношения по отдельности». Хотя Рэй Брассьер, Иан Хамильтон Грант, Грэхэм Харман и Квентин Мейяссу существенно расходятся в своих философских позициях, все они разделяют критику корреляционизма и пытаются продумать, что есть существование сущего в отсутствие мысли, или фиксируют это как общую задачу.

Мои сомнения в отношении термина происходят из наблюдения за его использованием в дискуссиях начиная с 2007 г. Два повода для терминологического беспокойства:

1- прибегание к термину, используемому как способ аргументации против других позиций. «Х является корреляционистом, и потому он ошибается». В действительности это не аргумент, а лишь способ прибегнуть к наклеиванию ярлыков.

2 – всё чаще корреляционизм принимается за табу или ошибку, которую следует избегать в любых обстоятельствах. Если в кругах СР вы укажете, к примеру, что дальтоник особым образом обрабатывает электро-магнитные волны, то вероятно услышите окрик, что эта ремарка является корреляционистской.

Проблема в том, что я не вижу иного способа понимать и анализировать феномены подобные этому. Тот способ, которым отец моего лучшего друга чувствует электро-магнитные волны отличается от моего, а наши формы взаимодействия с электро-магнитными волнами отличается от того, как это происходит у кошек и рака-богомола.

Это корреляционизм? Я не знаю. Корреляционизм - это тезис, что мы имеем доступ лишь к отношению между мыслью (или опытом, или языком) и сущим, но никогда один из элементов этой пары не рассматривается в отрыве от другого. Приведенный выше пример позволяет сделать различные утверждения.

Первое, следует отметить, что так называемые электромагнитные волны существует безотносительно того, регистрируются ли они какими-то существами. Другими словами, делая такое утверждение, я подтверждаю существование чего-то независимого от мысли. Я не могу видеть и переживать в опыте инфракрасный свет без применения определенной технологии, но моя нехватка доступа к этому типу не подрывает того факта, что такие волны существуют.

Второе, я делаю утверждение, что другие существа, как отец моего лучшего друга, рак-богомол и собаки имеют доступ к электромагнитным волнам иными способами. Невозможно делать такое утверждение не имея некоторого доступа к другим существам, независимым от моего способа доступа к миру. Могу ли я переживать опыт мира как это делает рак-богомол? Конечно, нет. Однако, через моё знание оптики, электромагнитных волн и его реакцию на свою окружающую среду, и т.д., я могу сделать множество спорных умозаключений о  том, к чему рак-богомол имеет доступ.

Иногда я думаю, что мою позицию лучше представлять как «пан-корреляционизм», чем «реализм». «Пан-корреляционизм» это тезис, что всё является «наблюдателем» или что все вещи имеют доступ к миру специфическими способами. Если выражаться на делезианско-спинозистском языке, это был бы тезис, что всякое сущее претерпевает действие и оказывает действие на другие сущие своим особым образом. Способ которым камни имеют доступ к миру вокруг них и воздействуют на этот мир отличается от того, как деревья воздействуют и претерпевают действие мира, как и оттого, как корпорации, правительства, осьминоги, люди и тигровые акулы воздействуют и претерпевают действие мира. В некоторых отношениях, «монада» представляется более удачным термином для того, чтобы мыслить о сущностях, чем «объект». Лейбниц сказал, что каждая монада есть точка зрения на весь универсум из индивидуальной перспективы. Лейбниц говорил, что монады это наблюдатели. Наблюдение за тем как наблюдатели наблюдают -это то что меня действительно интересует.

Спекулятивный Реализм оказался для меня своеобразной утренней побудкой, поскольку заставил понять, насколько существенно моя критическая и философская перспектива была антропоцентричной.  Я потратил много времени, размышляя о том, как люди взаимодействуют с миром вокруг них, и как различные культуры и гендерные субъекты осуществляют доступ к миру. Проблема выбора ориентиров была двоякой:

Первое - была традиционная проблема антигуманизма. Что мы имеем в виду, когда говорим о человеке? Можем ли мы действительно говорить о человеке однозначно? Разве люди разного пола, различных классов, ученые, аутисты, строительные рабочие и т.п. не осуществляют доступ к миру различными способами? Разве не разнится наш доступ к миру как функция технологий, которые мы используем для расширения возможностей наших тел? Пост-структуралистская мысль уже заставила меня задуматься об этих вопросах. Второе – существовала проблема постгуманизма. Какие виды доступа для осуществления доступа к миру вокруг имеют глупцы, институции, звезды, кустарник и т.д.?

Спекулятивный реализм, одновременно с появлением нового материалистического феминизма и теории актор-нетвок (actor-network theory) прозвучал для меня призывом. Он предполагал не столько отказ от моих постмодернистских и пост-структуралистских корней, сколько их радикализацию. СР, вводя меня в мир заполненный не-человеческими наблюдателям или монадами в дополнение к человеческим монадам,  заставил меня понять насколько антропоцентричным, гуманистичным был мой пост-структурализм. Я понял, что пока я предпринимал антигуманистический поворот отказываясь от тезиса, что существует «универсальный» человек, моя теория была всё еще занята проверкой того, какой мир существует для нас, как мы его означиваем и используем. СР заставил меня понять, что мы есть сущие среди других сущих, захваченные драмой, значительно превосходящей нас, что мы не есть центр универсума и что если мы хотим понять мир, нам нужно стараться наблюдать, как наблюдают другие наблюдатели.

Если термин «реализм» проблематичен, то это оттого, что он подразумевает, что данный проект является эпистемологическим, что он связан с принятием решения какая форма доступа к миру подтверждается способом существования мира. Для меня немного смысла в решении кто обладает верным доступом – рак-богомол, отец моего лучшего друга или кошка. Просто у них различный доступ к миру.

Тем не менее, термин «реализм» пока необходим по двум причинам. Первое, он необходим, для поддержания реализма наблюдателей или монад. Рак-богомол не может быть редуцирован к моему доступу к раку-богомолу, но является наблюдателем, который существует на своих основаниях. Рак-богомол несводим к тому, чем он является для меня или кого-то еще. Второе, и это в принципе то же самое, электромагнитные волны несводимы к тому, какой доступ к ним имеют различные существа. Электромагнитные волны будут прекрасно существовать даже если не будет чувствующих монад, способных преобразовать их в различные формы визуального опыта (что Харман называет «ощутимые объекты»)  или узнать о них. Признавать то, что различные монады имеют доступ к миру различными способами, и говорить, что всё есть истина – совершенно различные вещи. В этой связи возникает потребность также в своего рода репрезентативном реализме. В качестве подтверждения: викинги полагали, что молния случается когда бог Один ударяет своим молотом – и наши теории о молнии могут оказаться т.о. ошибочными – но молнию нельзя редуцировать к тому, что говорит о ней какая-то группа людей. Есть реальность молнии и какие-то теории о молнии окажутся истинными, а прочие – ошибочными.