Земля и Мир

Дерридеанское послание

По почте от Амазона приходит странный предмет, который никто не заказывал. Как бы из ниоткуда. Назначение предмета загадочно (лишь позднее возникает предположение, что это элемент альпинистского снаряжения).
Леви Брайант, получатель сего, обнаруживает, что этот предмет проделал в его мире «дыру», и разворачивает занятную линию рассуждений, вовлекая Хайдеггера, Лакана и Деррида.

Блог Larval Subjects:

Можно сопоставить этот опыт с хайдеггеровским размышлением о сломанном инструменте в I части Бытия и времени. Тем не менее тональность моей интеракции отчетливо иная, чем та, где ваш инструмент ломается. Если сломанный инструмент производит эффект высвобождения всей сети инструментальности, тем самым раскрывая мир смыслов, который обычно скрыт, то моё столкновение не столько проявляет мир смысловых отношений, сколько разверзает пустоту или бездну в мире смыслов, символов, обнаруживая действие чего-то иного, отсутствующего в этом мире. 

Это «что-то иное» я называю «землей». Пока земля обусловливает всё что есть, пока не появляется нечто без-земельное, чаще всего земля поглощается миром. Мир подобен сетке, набрасываемой на землю на манер того как размечается глобус линиями широты и долготы. Мы принимаем их как что-то реальное, хотя их невозможно нигде обнаружить, и эти линии служат для нашей ориентации и разграничения пространств и местностей, в которых можем оказаться. По аналогии мир выступает системой означивания – символического – набрасываемой на землю; и будучи наброшенной, эта система понимается как идентичная земле. Мы начинаем обращаться с миром как с тотальностью, кроме которой ничего нет. Однако время от времени нечто земное врывается в мир, бросая вызов тотализации и показывая, что есть нечто иное, отличное от порядка сигнификации. Мир, открываемый в такие моменты, не есть всё. Мы думаем, что Ньютона достаточно для описания любого движения, а затем сталкиваемся с ΄неправильной΄ орбитой Меркурия.

В таких моментах есть что-то загадочное, беспокоящее. Вот и в моём мире обнаружилось нечто, чему там нет места. Разверзается брешь, зияние. В этой связи я не могу не вспомнить рассуждение Лакана о бессознательном в «Положении Бессознательного» (Position of the Unconscious – русского перевода обнаружить не удалось ). Там он пишет:

это не является неразрешимым – полагая, что «открывающий Сезам» бессознательного состоит в обладании эффектами речи, поскольку бессознательное имеет лингвистическую структуру, – но требует, чтобы аналитик пересмотрел тот способ, каким оно закрывается.

Что мы должны здесь учитывать - это разрыв, биение или пульсирующее всасывание, если следовать обозначениям Фрейда, и это то, что я проделал, располагая бессознательное топологически.

Структура того, что закрывается, действительно разворачивается в геометрии, где пространство сводится к комбинаторике: это то, что в топологии именуется «границей».

Хотя род зияния, описываемого здесь, не является образованием бессознательного, оно, тем не менее, имеет речевые эффекты. Означающие начинают кружиться в вихре вокруг этих ΄зияний в мире΄, самоорганизуясь в стремлении заполнить разверзшуюся дыру или лакуну. В указанном пассаже Лакан описывает зияние бессознательного как обладающее своего рода способностью к ΄всасыванию΄; но что есть всасывание этих зияний, если не разновидность гравитации, которая утягивает означающие, обломки символического на свою орбиту? В этом отношении те зияния, которые проявляются как результат извержения земли в мир, говорят нечто о бессознательном субъекта. В Четырех основных концепциях бессознательного Лакан замечает, что «… то что делает бессознательное - показывает нам разрыв, через который невроз восстанавливает гармонию с реальным…».

Означающие начинают вращение вокруг зияния, запущенного реальным, восстанавливая гармонию с этим реальным; переучреждая мир, который был поставлен под сомнение. Последователи Ньютона стали искать скрытые тела, обладающие массой, для объяснения иррегулярной орбиты Меркурия. Они думали, что там, возможно, есть скрытая луна. В Средние Века многие думали, что Черная смерть или чума была наказанием за человеческие грехи или концом времен. Столкнувшись с неожиданно обрушившимся с небес загадочным огнем, выжившие в Содоме и Гоморре полагали, что это наказание – в иудейской интерпретации – за ошибки в совершении обрядов или нарушение правил гостеприимства. И, как в моём случае, означающие начинают вращение вокруг всасывающего зияния в стремлении пере-установить мир относительно земли. 

Я обратился к Хайдеггеру, Лакану и Деррида, пытаясь теоретизировать  это необъяснимое столкновение. ... Мне любопытно, может это мой друг прислал своего рода зашифрованное послание (вдруг это игра в Диогена с Платоном, намекающая, чтобы я приобрел навыки горных восхождений – всё таки думаю, что это был элемент горного снаряжения). Или, может, мне дают понять, что я нуждаюсь в символическом или метафорическом покорении гор подобно Заратустре-наоборот (Заратустра спускался вниз). Или, может, кто-то похитил мою идентичность. Или это была простая ошибка. Означающие вращаются вокруг этого зияния, открывшегося в мире; вокруг этого маленького фрагмента реального.

Выясняется, что реальное (извините за каламбур) объяснение оказалось гораздо менее интересным, но в определенном смысле гораздо забавнее. Пару дней назад я заметил, что посылка была отправлена для  “Levi Paul Bryant”. Это означало, что отправителем был кто-то известный мне по Facebook, поскольку это имя я использую только там. Я вспомнил, что недавно Geoffrey Bennington – один из первых дерридеанцев – великодушно предложил прислать мне копию его последней книги, поскольку она созвучна вопросам, которые я ставлю в отношении риторики (и к которым предполагаю скоро вернуться). Я спросил его, не отправил ли он мне эту штуковину для восхождений по ошибке, и он, как и я, был озадачен и удивлен. Однако, выяснилось, что это Амазон ошибся с его заказом на отправку.

Признаю, что когда мы наконец выяснили что именно случилось, меня охватил истерический смех. ... Я страстно ожидал книги от Джеффри как возможности для встречи и для мысли. И, действительно, Джеффри, через вмешательство Тюхе, преподнес свой дар, хотя и не так как намеревался. Его действие вызвало кружение моих означающих, что привело меня к мыслям о загадочном и об отношениях между миром и землей. Но кроме всего, имела место соответствующая теоретическая направленность, доставившая мне радость облегчения. Я не смог избежать мыслей об афоризме Лакана из его «Семинара по Похищенному письму», где он примечательно заявляет, что «письмо всегда попадает по назначению», и о вопросе, который задаёт Деррида в Glas «что если письмо не дошло?».

Не могу не вспомнить обо всех референциях насчет почтовой системы в романе Пинчона «Выкрикивается лот 49», а именно о том, как означающие начинают циркулировать практически парноидальным образом вокруг загадочного символа почтового рожка. Я размышлял над этими непролазными теоретическими референциями на почтовые письма и почтовую систему и громко смеялся, не мог остановить свой смех над тем, как моя интеракция с Беннингтоном ввергла меня в реальность этих теоретизаций. Джеффри, не по своей, конечно, вине, превратил меня в рейнджера, захваченного вихрями означающих при столкновении с реальным. И возможно, в этом отношении правы оба – и Лакан и Деррида: письмо пришло по назначению благодаря тем структурам, которые оно пробудило в моём бессознательном через столкновение с землей или реальным, но только по той причине, что письмо не пришло. В согласии с заглавием своей книги (Scatter I) Беннигтон  рассыпал мои означающие.