Храм который всегда с тобой

Социальная сеть как Литургия 

Адам Котско 

Гегель однажды сказал: «Чтение утренней газеты – утренняя молитва реалиста. Человек в отношении к миру полагается или на Бога или на то, чем мир является. Первое столь же надежно как и последнее, отсюда человек знает на что ему опереться». Для большинства из нас роль утренней газеты замещает социальная сеть. Это наш «дежурный» сайт как для мировых событий так и более личных новостей. Для большинства из нас это первая страница, на которой мы останавливаемся с чашкой утреннего кофе, и наше общение с интернетом всё в большей степени опосредуется именно ею. Мы посещаем другие сайты лишь когда социальная сеть привлекает к ним наше внимание, а затем возвращаемся с комментариями.

Этот последний аспект делает социальную сеть совершенно непохожей на традиционную литургию, однако ритуальный аспект проявляется в особенностях наших комментов и происходящих взаимодействиях. Лишь немногие наивные души искренне надеются кого-то в чем-то убедить. Все мы вместе произносим проповеди на нашем клиросе, что означает исполнение нашего членства в определенном хоре для всеобщего обозрения. Пространство социальной сети включает конкурирующие хоры, но их взаимодействие рутинным образом сводится в некоей гармонии или как минимум к предсказуемым призывам и откликам.

Наши заявления выражают нашу особенную форму благочестия, восхваляют нас самих и подобных нам людей за нашу мудрость (хотя и не за наше могущество). Это восхваление соединяется с молитвой - молитва с благодарением за наши успехи, «молитвенные просьбы» за нас самих и за тех, кто увлечен главными общественными событиями. … Верным значением выражения «наши мысли и молитвы - за вас» был бы пост об этом в  Facebook или Twitter. Именно это мы и делаем вместо того чтобы поставить свечку.

Этот литургический образ социальной сети предельно понятен, когда общим публичным настроением является скорбь. Пожалуй, поворотный пункт в утверждении ритуала знаменовал Дэвид Боуи, и когда Принс последовал за ним, все уже знали что следует делать. Публичная скорбь теперь превратилась в установившуюся церемонию и, подобно похоронам в культовом пространстве, она затмевает всю прочую тематику. Подобным образом, массовые трагедии подавляют атмосферу до такой степени, что на уровне ощущений представляется неуважительным говорить о чем-то другом. В такие моменты происходит что-то вроде службы и наши частные проблемы вынуждены отодвигаться на задний план.  

Скорбь и трагедия привносят в социальные сети элемент «высокой церкви» . Однако в большинстве случаев мы имеем дело с весьма «низкой церковью» . Facebook более формален и иерархичен чем Twitter, хотя по-прежнему пытается производить впечатление неподдельной спонтанности – эта атмосфера скорее напоминает  Мегацерковь чем «высокую церковь» . Но даже самая низкая церковь проводит де-факто свои ритуалы и каждое утро мы строимся в наши конкурирующие хоры, чтобы исполнить нашу малую часть бесконечной литургии.

Да, эта литургия поистине нескончаема: и в том смысле, что наш так называемый «разговор» никогда не достигнет кульминации в решении и действии, и в том, что он не имеет мыслимого завершения или цели помимо собственного воспроизводства. Можно возразить, что эти сайты имеют цель, а именно – аккумуляцию капитала в форме дохода от рекламы, но всё же эта задача является вторичной или внешней. То, что делают социальные сети, лишь в малой степени имеет отношение к мыслимому денежному выигрышу, в первую очередь им нужно наше внимание. И они его от нас получают, и так день за днём.

Филип Гудчайлд говорит, что набожность есть форма, направляющая внимание, и если это так, то мы с каждым днём становимся всё набожней. Наш культ не направлен на творца, потому что социальная сеть только агрегирует то, что создаётся повсюду, или еще то, что её собственные пользователи создают бескорыстно во благо сети. Также культ не направлен на того кто будет судить живых и мертвых – фактический отказ социальной сети от собственных оценивающих суждений является тем, что позволяет атмосфере домогательств стать столь токсичной. Мы не поклоняемся ничему, но лишь самому акту поклонения, миру без конца.