Антонио Негри: что такое современная забастовка?

Полемическое эссе по выступлению в Венеции 8 мая 2015 

Notes on the Abstract Strike 

От проповедников неустранимой власти капитала мы слышим нарастающее упование на господство алгоритма. Но что это за алгоритм? Это не что иное как еще один механизм, рожденный кооперацией работников, но который хозяин затем ставит над самой этой кооперацией. Алгоритм – это, как говорил Маркс, механизм, работающий там, где была забастовка, где имело место сопротивление или разрыв процесса повышения стоимости: машинерия, сотворенная той же силой и автономией, выражаемой живым трудом.  

Дэвид Гребер: спектакль насилия и апология трусости

Торжество агрессора?

Элементарные структуры доминирования  

The Bully’s Pulpit 

On the elementary structure of domination

David Graeber

В конце февраля начале марта 1991 во время первой Войны в Заливе, американские силы бомбили, применяли артиллерию и иные средства ведения огня по тысячам молодых иракских мужчин, которые пытались покинуть Кувейт. Был целый ряд таких инцидентов – «Шоссе Смерти», «8 шоссе», «Битва при Румаилии» - когда ВВС США отрезали колонны отступающих иракцев и организовывали то, что военные называют «охотой на индюшек», когда загнанные в ловушку солдаты просто уничтожались в своих автомобилях. Изображения горящих тел, отчаянно пытающихся отползти от своих грузовиков стали каноническими символами войны.

"Кротовые норы" капитализма

Шок Нового: Политическое Бессознательное и есть ли будущее у Надежды

 отсюда

Что происходит, если молодежь утратила способность удивлять? (Марк Фишер «Капиталистический реализм: есть ли альтернатива?»)

В мире, где нет надежды, мире, где отчаяние и цинизм – единственное что осталось среди  живущих и умирающих, когда жизнь-в-смерти по сути и буквально превратилась в истину существования, когда абсолютный ноль стерильности намекает на конец будущего, Марк Фишер задаёт вопрос: «как долго может протянуть культура в отсутствие нового?» Отзываясь о научно-фантастическом триллере 2006 года Дитя человеческое режиссера и одного из сценаристов Альфонсо Куарона, поставленного по роману P. D. James 1992го, он говорит, что дистопическая аллегория здесь «соединяется с подозрением, что конец уже наступил, в том смысле, что говорить можно о таком будущем, где есть лишь повторение, еще одна итерация и перестановка». Такой политический ум как Фрэнсис Фукуяма будет говорить о падении коммунизма, называя нас «свидетелями… по сути, конца истории: где конечная точка идеологической эволюции человечества и универсализация Западной либеральной демократии составляют финальну формы правления у людей». Фишер, следуя здесь за фашистскими импульсами в работе Т. С. Элиота «Традиция и индивидуальный талант», напоминает нам, что для Элиота критика культурной немощи современности предполагает, что «истощение будущего совершенно лишает нас прошлого. Традиция ничего не стоит, если она более не дискутируется и не трансформируется. Культура, которая лишь сохраняется, вовсе не культура».

Вообразить Мир

Представим мир, где зрелища насилия становятся настолько всеохватывающими, что уже невозможно выделить внятные правовые, общественные или этические свойства навязанного социального порядка. Представим мир, где живущие на периферии такого социального порядка обречены на бедственно положение, тогда как те, кто заправляет политическими процессами, процветают благодаря этой самой политике, производящей социальную брошенность и уничтожающей человека. Представим мир, где технологическая перспектива человеческих взаимосвязей заражена различными формами слежки, подстрекающими граждан активно соучаствовать в собственном подавлении. Представим мир, провозглашающий конец ужасов колониализма, и одновременно продолжающий сознательно подавлять, представлять врагом, лишать свободы и убивать тех, у кого иной цвет кожи. Представим мир, где силы войны становятся всепроникающими, становясь неразличимыми на фоне повседневной общественной жизни. Представим мир, где институции, предназначенные для производства сияющего и публично используемого разума, поставлены на службу непреклонной машины войны. И представим мир, утративший всякую веру в свою способность предвидения (не говоря о творчестве)  лучшего будущего, а который напротив, обрекает своих граждан на безжизненное пространство неотвратимой катастрофы. Великая трагедия настоящего исторического момента состоит в том, что мы способны легко вообразить такой мир, поскольку именно такая картина мира преобладает в реальности нашего настоящего. Мир, с которым большинство людей сталкивается в повседневности; мир, который превращается в норму, и у которого нет ближайшей альтернативы – это неолиберализм, детка.

Ненужность будущего: Соблазн насилия в эпоху спектакля

Disposable Futures: The Seduction of Violence in the Age of Spectacle 

Brad Evans, Henry A. Giroux

City Lights Publishers (July 14, 2015)

Мюнхгаузен как концептуальный персонаж

Речь о книге Жан-Пьера Дюпьи Метка Священного (Jean-Pierre Dupuy The Mark of theSacred, 2013).

Славой Жижек:

Философская проблема, к которой подступает Дюпьи, является центральной для социального и экономического кризиса нашего времени: как возможно само-трансцендирование? Как это получается, когда для индивидов, понимающих, что рынок является лишь результатом миллионов их частных взаимодействий, он открывается как чуждая автономная властная сила?

The Mark of the Sacred – одна из тех редких книг, которые не подпадают под академические стандарты, поскольку сами стандарты устанавливают; это книга которую в просвещенном и хорошо организованном государстве следует печатать и свободно распространять во всех школах.

Ниже - фрагмент пролога: От Архимеда к Мюнхгаузену

Бадью и Мао: мыслить бесконечностью

  отсюда

Разговор между Китайским философом и Французским философом
«Несгибаемый» маоизм Бадью относится к наиболее спорным, а может, и неверно понятым элементам его мысли. 

Ниже – Бадью отвечает на вопросы анонимного китайского философа и утверждает, что Мао все еще является примером диалектической мысли, даже вне перспективы конкретного исторического проекта.

Что это значит - мыслить бесконечностью /мыслить посредством бесконечности /мыслить бесконечным манером?

Тестостерон и «молекулярная революция»

Что делает мужчину мужчиной а женщину женщиной в 21м веке? В эпоху тотального синтеза, регулирования и воплощения фантазий, биологические основания выглядят всё более сомнительными. 

Фрагменты из книги трансгендерного философа Beatriz/Paul Preciado "Секс, наркотики и биополитика в фармако-порнографическую эру" (Testo Junkie: Sex, Drugs, and Biopolitics, 2013)

Политическая теология: от опыта библейских пророков к «опыту современности»

Статья Адама Котско  Проблема Зла и Проблема Легитимации: корни Политической теологии и её будущее (отсюда)

Истоки проблем политической теологии, начиная с попыток в традиции иудейских пророков примирить политический опыт еврейского народа с особым отношением к справедливому и могущественному Богу – иными словами, как здесь решается проблема зла. Происхождение этой традиции совместно с выросшим отсюда представлением об апокалипсисе, достигшем своего пика в Христианстве. Взгляд на современные дискуссии и историческая «слепота», обусловленная влиянием Карла Шмитта. Обращение к Jacob Taubes показывает, что сам Шмитт был понят как  представитель пост-кантианской политико-теологической парадигмы, которая видит мирского правителя, как препятствующего апокалипсису. Взгляд на современный мир из широкой пророчески-апокалиптической перспективы – возможен ли секулярный ответ на проблему зла? Современная парадигма правительства и экономики зиждется на сущностной непрерываемой связи с профетически-апокалиптической традицией, с учетом важного отличия: человеческая свобода сменила Бога в качестве принципа легитимации. В ситуации обветшания действующих парадигм возможно перезапустить критическую и творческую теологическую мысль для разработки новой, более жизненной парадигмы для сегодняшнего мира. 

Венди Браун об опасности неолиберализма и кризисе демократии

Интервью с Венди Браун в связи выходом книги

Ликвидация Демоса: Незаметная революция неолиберализма (Undoing the Demos: Neoliberalism’s Stealth Revolution, 2015).

Как точно определить неолиберализм? - Экономическая доктрина? Месть правящего класса? Или что-то более коварное? Главное место отводится предмету, которым часто пренебрегают: политические последствия видения мира как огромного рыночного пространства.

Спиноза читает Маркса: логистика аффектов и желаний при капитализме

Исследователь современного капитализма Джэйсон Рид (Jason Read) отзывается на книгу Фредерика Лордона Добровольные рабы капитала: Маркс и Спиноза о желании (Frédéric Lordon, Willing Slaves of Capital: Marx and Spinoza on Desire, 2014)  (сама книга доступна в сети - здесь)

Реализм и конструктивизм 1

Из блога Леви Брайанта 

В своих исследованиях Леви Брайант стремится совместить подходы реляционизма и реализма, используя в качестве визуального представления «борромеев узел» и логические диаграммы Венна.

Фантом когнитивного капитализма (?)

Еще на тему когнитивного капитализма - критическое прочтение Стивеном Шавиро книги Yann Moulier Boutang’s Le capitalisme cognitif. Публикация размышлений  McKenzie Wark по прочтении английского перевода той же книги - здесь). 

Основной тезис книги – в соответствии с тем, что говорится в Империи и Множестве (Бутан издаёт журнал Множества, тесно связанный с Тони Негри): мы входим в новую, «когнитивную» фазу капитализма, отличающуюся от предшествующего классического промышленного капитализма, который в свою очередь произошел от капитализма меркантилистского и основанного на «порабощении» труда. С этим тезисом трудно не согласиться. С одной стороны он учитывает соображения, по которым формулировки и категории 19-го века оказались устаревшими в нашем чрезвычайно виртуализированном «сетевом обществе»; а с другой стороны он признаёт, что при всех этих изменениях мы по-прежнему включены в то, что следует именовать «капитализмом»: т.е. строй при котором  общественно производимый избыток финансово кодируется, экспроприируется у тех, кто его производит и аккумулируется в виде капитала.

Антифилософия Б.Гройса

Пролог к книге Бориса Гройса Introduction to Antiphilosophy, 2012.

(Введение было опубликовано в журнале ЛОГОС №6, 2013)

Философия обычно понимается как поиск истины. Отсюда возникают две причины, по которым это сегодня редко практикуется:  

1. Изучение истории философии обычно ведет к выводу что истина недостижима, потому заниматься её поиском не очень разумно.

2. Мы чувствуем, что если и есть такая сущность как истина, то подойти к ней невозможно.

Еще труднее торговать истиной которая уже обнаружена, чтобы с ней можно было жить более или менее безопасно – как подсказывает опыт эту проблему не следует игнорировать. Рынок истины сегодня переполнен. Потенциальный потребитель истины сталкивается с таким же избытком предложений, как и на других рынках. Нас осаждают со всех сторон объявления о продаже истины. Истины можно обнаружить повсюду в разных медиа – истины научные, религиозные, политические или для практической жизни. Потому тот, кто ищет истину не видит большой перспективы поделиться с другими сокровищем, которое он может обнаружить, и потому прекращает поиски. Но поскольку истина беспокоит, люди сегодня оснащены двумя базовыми сомнениями:

- истины нет

- истины слишком много.

Эти две мысли кажется противоречащими друг-другу, но они ведут в одному выводу: поиск истины дело гиблое.

Когнитивный капитализм

McKenzie Wark

Не вдаваясь в детали, мы имеем три способа мыслить капитализм исторически. Первый отсылает к марксовой теории и большей частью трактует капитал как нечто непреходящее. Формы представления могут различаться, но суть не меняется вплоть до революции, которая странным образом не происходит.

Прекарность и политика перформатива

Dispossession: The Performative in the Political 

Athena Athanasiou and Judith Butler. 2013

Лишенностью называем состояние тех, кто потерял свою землю, гражданство, имущество, а если шире – принадлежность к миру. В работе, построенной в форме диалога, Джудит Батлер и Атена Атанасиу рассматривают лишенность вне привычной логики обладания - фирменного знака капитализма, либерализма и гуманизма. Может ли лишенность одновременно определять политические отклики и протест против лишения гражданских прав, вызванный несправедливым лишением земли, экономики, политической власти и базовых условий жизни?

В контексте неолиберальной экспроприации труда и самой жизни, лишенность производит перформативное состояние, одновременно ранит несправедливостью и побуждает к действию. В восстаниях последнего времени формируется альтернативная политическая и аффективная экономия публичных тел. Прекарные тела выходят на улицу – под натиском полицейских сил они выступают и с позиции своей лишенности, и сопротивляясь ей. Эти тела выступают в коллективном взаимодействии, организуясь без и вопреки иерархии, не желая рассеиваться: они требуют уважения. В фокусе работы агонистическая и ничем не ограниченная телесность и витальность толпы, формирующейся в городах, которая выступает против политической и экономической обездоленности, перформативным образом устраняя суверенного субъекта и его правомочия.

Пост-нигилизм: бастарды Ницше уже здесь

На руинах

отсюда

 «Эмансипация для нас есть смысл нигилизма» - Джанни Ваттимо

Что придет на замену нигилизму? Вопрос может показаться нелепым на фоне нынешнего положения вещей. Повсюду традиционалистские, реакционные, локализующие идеологии борются друг с другом, конфликтуют и продолжают колонизацию и ре-колонизацию дискурсивных полей нашей политической и частной жизни. Это неупорядоченная и неравномерно устроенная сфера актуализации затрудняет поддержание хотя бы видимости согласия на всех уровнях. Как в этой ситуации возможна попытка ухватить то, что идёт на смену нигилизму, когда наша культурно-субъективная среда по-прежнему загромождена разлагающимися останками квази-религиозных, религиозных и секулярно-романтических нарративов, так много обещавших, но мало что давших?   Разве не приступили мы к опустошению пространства той мысли, которая привела человека на грань социальной разобщенности и экологического коллапса? Но как возможно поместить себя за грань того, что еще не осуществилось в полной мере? 

Бадью о необходимости философии

Философия для бойцов

отсюда

Что такое сегодня политическая ориентация? С крушением старого коммунизма, в условиях развития неолиберализма, с появлением авторитарно-капиталистического Китая этот вопрос остаётся открытым. Новые войны сегодняшнего дня, включая империалистическую оккупацию Ирака и Афганистана, тут всё сложно – и не существует понятной ситуации, когда «добро» против «зла». В таких обстоятельствах необходимо найти какие-то понятные моменты для ориентации, какие-то общие принципы, чтобы действовать. Именно поэтому многие из тех, кто интересуется философией сегодня, ищут общие ориентиры в политической жизни, и то что вопрос общей ориентации неясен совсем не удивительно. Здесь даже не столько задача прямой борьбы, которая не кажется понятной. Но во многих случаях ясность налицо. К примеру, следует бороться против практики расистского насилия, это ясно. Но в долгосрочной перспективе, конечно, недостаточно настаивать на  чисто негативном возмущении. У вас должны быть принципы, определенная позитивная воля, утверждающая решимость. Итак, наконец, в этой нынешней непонятности будет нормально искать свет посредством философии. Конечно, для философии может оказаться сложным дать понятный ответ на эти запросы, но это уже её проблема.

Токенизация и доверие в сети: на пути к новому устройству социума

Паутина Доверия: введение

Фрагмент из эскизного текста: 

Distributed Collaborative Organisations

Важные термины;

token - фишка

Trust Web - Паутина Доверия

Распределенные сети открывают новую перспективу выпуска защищенных и оборачиваемых фишек, которые могут содержать различные типы информации, как метку о владении товарами и ценностями. Хотя иногда говорят о «криптовалюте» или «крипто-капитале», оба термина не вполне годятся и подразумевают, что потребительская ценность фишек приближается к валюте или акционерному капиталу в уже существующей корпоративной структуре. Хотя при определенных обстоятельствах некоторые фишки могут быть близки к валюте или капиталу, существует множество других потенциальных применений этих элементов, каждое из которых является специфичным для Паутины Доверия, где фишки находят применение. Первичным и универсальным обстоятельством применения всех фишек Паутины Доверия является лишь то, что они обеспечивают доступ к своей собственной распределенной сети.

Фуко и цифровые технологии. Контуры грядущей власти

Эмоции в техниках власти:  дигитальное исповедание

Клаудиа Ландольфи (Dr. Claudia Landolfi) 

По мнению историка-социолога Жака Донзелота (Jacques Donzelot) важность фукианского анализа состоит в нетривиальном осмыслении разума присущего либерализму, несмотря на то, что в его время либерализм во Франции считался подозрительной теорией. Интеллектуалы были настроены думать скорее против либерализма, отвергая его и упуская сущностные механизмы его действия. «В нашей решимости мыслить против либерализма, не продумав его и не поняв чему он может нас научить, мы неспособны ухватить основания его силы и несдерживаемой экспансии, и занимаем всё более ригидную и бесплодную позицию в развитии этого мира». Фуко позволяет нам освоить важный концептуальный инструментарий для рассмотрения функционирования власти как «искусства правления», которая посредством набора «институций, процедур, методов анализа и рефлексии, расчетов и тактики» обеспечивает принятие на себя заботы о людях и гарантирует «управление живущими».

Жижек: Дух как рана Природы

Сам по себе дух есть рана, которую он пытается залечить, т.е. рана само-причиненная. В простейшем представлении «дух» это «рана» природы. Субъект есть беспредельная – абсолютная – сила негативности, мощь привнесения разрыва или рассечения в исходном – непосредственном субстанциональном единстве, сила различения, «абстрагирования», разрывания и принятия обособленным того, что в реальности является частью органического целого.

Вот почему понятие «само-отчуждения» Духа существенно парадоксальней чем может казаться: оно должно прочитываться совместно с гегелевским утверждением о совершенно не-субстанциональном характере Духа: здесь нет res cogitans, нет сущности, которая тоже мыслит, Дух есть не что иное как процесс превосхождения естественной непосредственности, развития этой непосредственности, ухода-в-себя или «избавления» от неё, и – почему бы и нет? – отчуждения себя от неё. Т.о. парадокс состоит в том, что не существует Самости предшествующей «само-отчуждению» Духа: сам процесс отчуждения производит «Самость» от которой Дух отчуждается и к которой затем возвращается. … Само-отчуждение Духа есть то же самое, до полного совпадения, что и его отчуждение от его Иного (природы), поскольку он утверждает себя через своё «возвращение-к-себе» из погруженности в природную Инаковость. Возвращение-к-себе Духа производит самую размерность того, куда он возвращается. Это означает, что «отрицание отрицания», «возвращение-к себе» из отчуждения, происходит не там, где вроде бы должно происходить: в отрицании отрицания негативность Духа не релятивизируется, будучи подведена под всеохватывающую позитивность; напротив, она является «простым отрицанием» которое остается скрепленным с предполагаемой позитивностью, которую от опроверг, с предполагаемой Инаковостью, от которой он себя отчуждает, и отрицание отрицания есть не что иное как отрицание субстанционального характера самой этой Инаковости, полное принятие бездны самообусловленного Духа, который ретроактивно утверждает все собственные исходные предпосылки.

Другими словами, оказываясь в негативности, мы не в состоянии её покинуть и восстановить утраченную невинность изначальной природы; в «отрицании отрицания» истоки действительно потеряны, сама их утрата утрачена, они лишены субстанциального статуса того, что было потеряно. Дух исцеляет свою рану не прямым образом, а избавляясь от целостного и здорового Тела, которое раной было рассечено. Именно в этом точном смысле, по Гегелю, «раны Духа исцеляются и не оставляют шрамов». Его мысль не в том, что Дух излечивает свои раны столь идеально, что в магическом действии обратного снятия даже шрамы исчезают; а скорее в том, что в ходе диалектического процесса происходит смещение перспективы, которое заставляет саму рану являться своей противоположностью – рана является собственным исцелением, когда видится из иной точки.

Slavoj Zizek, Absolute Recoil: Towards A New Foundation Of Dialectical Materialism

Жижек: Материализм это идеализм без идеализма

Подзаголовок книги Франка Руда В защиту Бадью.Идеализм без Идеализма задает верное направление: основная битва в философии сегодня происходит в пределах материализма, между демократическим и диалектическим материализмом – и характеризует диалектический материализм как раз то, что, что он вмещает идеалистическое наследие, против вульгарного демократического материализма во всех его обличьях, от сциентистского натурализма до пост-делезианской претензии на одухотворенную «вибрирующую» материю. Диалектический материализм является, во-первых, материализмом без материи, без метафизического представления о материи как совершенно реальной сущности – в диалектическом материализме материя «исчезает» в множестве чисто формальных отношений. Во-вторых, невзирая на то что материализм оказывается без материи, это не есть материализм без идеи – это материализм имеющий Идею, утверждение вечной Идеи вне сферы идеализма. В отличие от идеализма, проблема которого – как объяснить бренную, конечную реальность если нашим отправным пунктом является вечный порядок Идей,  проблема материализма состоит в том, как объяснить происхождение вечной Идеи из деятельности людей, захваченный конечной исторической ситуацией.

Slavoj Zizek, Absolute Recoil: Towards A New Foundation Of Dialectical Materialism

Рансьер: Искусство после Освенцима и эстетика политики

Брэд Эванс о книге Рансьера в LARB 

 «Фигуры истории» – последняя работа Рансьера, который ввёл в оборот понятие политики эстетики с намерением представить политическое как форму искусства. Эстетика здесь не просто «предмет изучения»; напротив, она открывает дорогу новым этическим возможностям – через работу воображения заново сформулировать идеи демократии, общества и политического освобождения. В Фигурах Истории Рансьер предлагает нечто большее, чем доступное введение во взаимосвязь между эстетикой и различными режимами власти, раскрывает формы эстетики как интегрального способа мыслить о нас самих как народе; он детально структурирует современную историю искусства, чтобы вступить в борьбу за освобождение молчащих и невидимых под гнетом символического рабства. 

Если есть нечто видимое, скрытое под поверхностью невидимого,  то нужен не электрический разряд чтобы оживить, спасти это от не-бытия, а словесная инсценировка, возможность диалога между голосом, которым слова произносятся, и безмолвием образов, показывающих отсутствие того, что говорят слова.

Бадью и Пустота

Бадью рассуждает о романе Гёльдерлина «Гиперион»:

Поразительна сегодняшняя актуальность этого романа. Отталкиваясь от греческой ситуации 18 века Гёльдерлин в аллегорическом стиле задается вопросом – что остается из уроков Революции в контексте, который Революции не касается. А именно: чем может быть полезна революционная идея, если ситуация не является революционной? В конце концов, мысль сводится к следующему. Эта медитация о том, как быть в истине современности. Особую роль играет способность Гёльдерлина постичь, что ситуация есть несомненная пустота (void), ситуация, из которой, можно сказать, изъята всякая идея и таким образом мы должны столкнуться непосредственно лицом к лицу с её национальной, исторической, политической и т.д. пустотой. Вот что Гёльдерлин говорит через своего героя Гипериона, молодого человека, (это действительно роман о противостоянии юности и истории): когда ситуация оказывается пустотой, необходимо сохранять спокойствие мысли. Никто не в состоянии заполнить пустую ситуацию проклятиями пустоте. Напротив – необходимо подняться до причины этой пустоты так, чтобы мысль могла  двигаться в собственной определенности.

отсюда

Реза Негарестани о возможности Общественного Разума

Отрывок из будущей книги «Разум и Дух». Это размышления о философских основаниях глобального искусственного разума и наступлении эпохи общественного интеллекта. Линия мысли восходит к таким философам как Кант, Гегель, Марксу, Пирс, Брэндом и Селларс с акцентом на важность общественного разума как summum bonum человечества. Завершающий раздел, построенный на социальной этической философии Нового Конфуцианства (в особенности – поздние работы китайского философа Mou Zongsan, 1909–1995), сосредоточен на синтетической интеграции рационализма и социального освобождения. Это - коллективный проект по работе над собой, позволяющий воплотить постигающий себя разум.   

Примерно миллиард лет назад началось развитие первых рудиментарных форм обработки нейронной информации. Более пятисот миллионов лет назад в кембрийскую эпоху эволюция более сложных нервных систем в сочетании с передовыми визуальными следящими системами пробудила ощущение катастрофы, откуда произошла организация нервной системы как «органа отчуждения», способного к производству  так называемой ментальной прерывистости. Посредством этой эффективно управляемой ментальной прерывистости организм обрел способность дифференцировать области пространства, прекрасно отличая себя от своей пищи и хищников. Одновременно обретая протяженность в виде в пространственно-временной целостности организма – а по существу разрыв пространственно-временной непрерывности – и пространственно-временной связанности, нервная система открыла для организма возможность распознавать предметы отличные от самого себя, направляя его на исследование и чувствование своей среды обитания.

Бадью: назад к Платону

Alain Badiou: Plato, our DearPlato!

Есть основания полагать, что философская аргументация всегда разворачивается между двумя императивами – один негативный, другой позитивный – которые определяют, с одной стороны, дефект, разрушающий мысль истины, а с другой – то усилие или даже аскезу, которая делает эту мысль возможной. Это и есть то, что философ, этот поливалентный труженик, устанавливает в качестве подрамника для холста, на котором он выразит смысл мира.

Агамбен: Государственная Безопасность и Демократия

К ТЕОРИИ РАЗ-УЧРЕЖДАЮЩЕЙ ВЛАСТИ

For a Theory of Destituent Power

Transcript of lecture delivered by Giorgio Agamben in Athens, 16.11.2013

Раздумья о судьбе демократии сегодня здесь в Афинах сопряжены с беспокойством, поскольку приходится размышлять о конце демократии в том самом месте, где она зародилась. Собственно говоря, моя гипотеза состоит в том, что господствующая сегодня в Европе парадигма правления является не только не-демократической, но она не может также рассматриваться как политическая. Поэтому я попытаюсь показать, что сегодняшнее европейское общество не является более политическим обществом: это нечто совершенно новое, для чего у нас нет подходящей терминологии и мы должны, следовательно, изобрести новую стратегию.

Торнадо. Возможен ли активный субъект?

 Levi Bryant, Three Models of the Subject

Важный здесь термин agency переводится как активность или действие.

Чтобы подойти к субъекту политической активности или действия  Леви Брайант выделяет три типа субъективности - просвещения, пост-структурализма и делезианского типа. А образ такого природного явления как торнадо позволяет несколько иначе увидеть внутреннюю природу социальной динамики.

Градиент барометрического давления в атмосфере, разница между массами высокого и низкого давления приводит к торнадо, сложной вихревой системе. Функцией торнадо, его целью является «обнуление» градиента.

Эрос, философия, риторика

Когда Сократ встретил Федра: эрос в философии

эссе Саймона Кричли

отсюда

Сумашедшая жара

Представим сцену: Жарко. Очень жарко. Середина греческого лета. Сократ находится в Афинах, где неожиданно знакомится с человеком по имени Федр. Они говорят 'привет!' Они вступают в разговор.

Федр немного возбужден. Он только что услышал то, что ему представляется восхитительной речью о любви – эросе – оратора Лисия. Для древних греков эрос означал одновременно сексуальное наслаждение и являлся именем бога. Т.е. любовь имела и физический и метафизический аспекты.

Жижек жжот: "если бы я правил миром"

 Slavoj Zizek / January 23, 2014 

В литературном триллере Мартина Круза Смита Гаванская бухта заезжий американец вовлекается в заговор против Фиделя Кастро, но затем обнаруживает, что заговор был организован самим Кастро. Кастро прекрасно сознает растущее недовольство своим правлением даже среди высшего круга функционеров и потому каждые пару лет он дает указание секретному агенту об организации заговора направленного на его собственное свержение, чтобы т.о. выкорчевать нелояльных чиновников. И в тот момент когда заговор должен осуществиться недовольных арестовывают и ликвидируют. Это первое, к чему бы я прибег чтобы защитить свою власть, если бы я правил миром – сам Бог поступает подобным образом в романе Честертона  Человек, который был четвергом, так что я оказываюсь в неплохой компании.

Ник Лэнд: всё рушится

noir realism

Ник Лэнд, Приостановленное оживление

При данном тренде социальной истории, который событийно развернулся после начала Великой Депрессии, мир заполонила – и вполне намеренно – предумышленно сконструированная система обмана, большого мошенничества. Неважно как здесь подходить к анализу – справа или слева – наиболее поразительная особенность этой ситуации не воспринимается адекватно и не ставится под вопрос: почему это происходит? Как может то, что очевидно… оказаться вне рассмотрения в течение более 80 лет?... И всё это катится к тому, чтобы завершиться очень скоро… честное слово …

Помощь наоборот: как бедные страны помогают богатым развиваться

отсюда

Развивающиеся страны получают примерно $136 млрд долл помощи от стран доноров каждый год. Однако, в это же время они теряют примерно 1 трлн долл каждый год в результате оффшорного бегства капитала, в основном в виде уклонения от налогов международными корпорациями. Это примерно в 10 раз превосходит бюджет оказываемой помощи.

….

Сегодня бедные страны каждый год платят богатым странам 600 млрд долл в обслуживание долга. Это примерно в 5 раз превышает бюджет помощи. … Чистый поток с Глобального Запада Глобальному Югу за период 2002-2007 составил минус 2.8 трлн долл. И это без учета указанного выше бегства капитала.

Темное Просвещение: скажем демократии НЕТ

Встречайте – Темное Просвещение: утонченный нео-фашизм, стремительно распространяющийся в сети

By Jamie Bartlett January20th, 2014

 

С 2012 замысловатое и эксцентричное сетевое нео-фашистское движение быстро прирастает. Его имя - «Темное Просвещение». Его modus operandi как нельзя лучше подходит к сегодняшнему миру. Его приверженцы рассыпаны по всему свету, будучи связаны блогами и чатами. Его адепты – способные, сердитые белые мужчины терпеливо ожидающие коллапса цивилизации и возвращения к своего рода футуристическому, этно-центрическому феодализму.

Дзен и несмолкающий разум

Воин и Кот

Из древней книги по фехтованию на мечах,

написанной ранним мастером школы Итто-рю,

которую основал в 17 веке Ито Кагехиса

Прислушавшись к мудрости Кота Сокен задал такой вопрос: Что значит «Нет ни субъекта ни объекта?»

Вот что ответил Кот:

Вальтер Беньямин: Критика государства

Какой тип действия способен уничтожить угнетение?

Эндрю Робинсон (Andrew Robinson) рассматривает критику государства в работе Беньямина «К критике насилия» и делает попытку прояснить  неочевидную  диалектику различных видов насилия.

В «Критике насилия» Беньямин пытается связать насилие с проблемами права и справедливости. Он также представляет неожиданную и интригующую теорию государственной власти. Понятие «насилия» в этом эссе скорее сбивает с толку, поскольку охватывает все действия, приводящие в действие силу, власть или социальную поддержку  –  включая, к примеру ,забастовки, пассивное сопротивление, не-насильственное прямое действие и гражданское неповиновение. Забастовки рассматриваются как «насильственные», т.к. «вымогают деньги» у хозяина, даже если представляют приостановку, не-действие.

Фуко о государстве

Фуко M. Рождение биополитики. Курс лекций, прочитанных в Коллеж

де Франс в 1978—1979

"Государство — это не универсалия, государство — это не автономный источник власти в-себе. Государство — это не что иное, как эффект, контур, подвижный срез непрестанной этатизации или этатизаций, непрестанных взаимодействий, которые изменяют, смещают, сотрясают, коварно заставляют перемещаться источники финансирования, способы инвестирования, центры принятия решения, формы и типы контроля, отношения между местными властями и центральной властью и т. п. Короче, у государства, как известно, нет сердца, не просто потому, что у него нет чувств — ни хороших, ни плохих, — у него нет сердца в том смысле, что у него нет внутренностей. Государство — это не что иное, как меняющееся следствие сложного режима руководств."

Психоанализ, Лютер и политическая теология

The Heart of Man’s Destiny

Lacanian Psychoanalysis and Early Reformation Thought

By Herman Westerink

отсюда

Вопрос о современности всегда был политическим. Понять её нельзя в отрыве от той трансформации субъекта, которую сделало возможным «гиперболическое сомнение» Декарта.  Вместе с тем современность становится еще более умонепостигаемой, если не принимать в учет его политическое следствие - борьбу эмансипированной «секулярной» субъективности с автономией в духе государства «Левиафана» Гоббса, которая подпитывает динамику исторической диалектики революционной теории и практики 19-20веков.

Корпоративный дауншифтинг для левых

The People’s Corporation

Adam Kotsko 

Народная Корпорация

Идея такова: создание корпорации, которая может активно трансформировать производство расширяя его, может стать средством достижения целей левого движения. В конце концов, если корпорация является наиболее эффективной формой организации в сегодняшнем мире, почему бы и нам не завести свою?