Парадокс Никласа Лумана

Касательно идеи Шанталь Муфф об агонистическом плюрализме, будто бы предоставляющем возможность избежать присущего политике антагонизма (здесь)

Парадокс Лумана звучит примерно так:

Может ли демократия допустить анти-демократическое решение, чтобы сама демократия продолжала существовать?

По Муфф получается, что демократия должна очистить себя от всех потенциально антагонистических сил (изолировать/уничтожить/нормализовать). Как?

Плохим парням в демократии не место! (?)

Шанталь Муфф: Другой мир возможен

Артикулированные отношения власти

Ш.Муфф о демократии и «конфликтном консенсусе»

Беседа, которую лондонский архитектор-активист Markus Miessen вёл с Шанталь Муфф в декабре 2006 дополняет и развивает основные темы предыдущей публикации (здесь).

Весьма любопытно в свете идеи Муфф о «конфликтуализации консенсуса» посмотреть на нелепые попытки борьбы с дискурсивным экстремизмом в наших палестинах.

Эскапизм как радикальное гостеприимство

Zach Blas (Queer Technologies) considers escape as radical hospitality

at Liverpool Biennial

Бегство выступает как ключевая тактика сопротивления неолиберальному подчинению и современным формам угнетения. Бегство это множественная сборка концептов, практик, восприимчивости, действий и аффектов; эти разновидности бегства именовались как  исход, отказ, не-существование, мерцающая идентичность (illegibility) и идеализм. Важно, что бегство выражает не только желание удалиться от наличных режимов власти, но также культивировать формы жизни по-другому или жизни автономно. Бегство соотносится с радикальным гостеприимством: это коллективная попытка – эстетическая, концептуальная, политическая – искоренения форм власти, эксплуатации и доминирования, которая вполне способна сделать мир более гостеприимным для всех.

Бегство приобретает форму отказа от нормативной и деспотической логики, калькуляций и исчислений, часто отвергая государственные структуры легитимации и различения.
Если бегство является политикой, то эта политика оказывается противостоящей формам политической репрезентации. … Политика должна стать отказом от репрезентации. Подразумевается, что политика бегства связывает себя с автономией и трансформацией, изменением самих условий политической и социальной возможности с уклонением от неолиберальной власти.

Эстетика Канта в эпоху попкорна

The Zany, the Cute, and the Interesting: On Ngai's "Our Aesthetic Categories"

Rebecca Ariel Porte

Давно пора заменить эстетическое суждение Канта с его анахроничными категориями прекрасного и возвышенного чем-то более соответствующим духу времени.

Sianne Ngai вводит триаду: смешное/идиотское (the zany), милое/прелестное (the cute) и интересное (the interesting).

the Zany – это эстетическое действие, момент когда игра и созидание смешиваются и трудно сказать должны ли мы реагировать на демонстрацию смешного весело и с юмором или отнестись серьезно (фраза «Я обожаю Люси» как квинтэссенция)

the Cute – эстетизация беспомощности (детскость и литературное клише «женской слабости»).

the Interesting – это позитивное эстетическое суждение, когда нам не достаёт понимания чего-то или концептуального инструментария для полного прояснения. Источником являются чувства пытливости, любознательности, удивления – что-то среднее между аффектом и желанием. Писсуар Дюшана интересен именно в этом смысле. Большая часть современного искусства стремится быть скорее интересной чем прекрасной.

Демократия радикальная и плюральная

Chantal Mouffe

Democracy: Radical and Plural

Шанталь Муфф об агонизме, Карле Шмитте и роли страстей в политике

Хотя и давнее (2001), но не утратившее актуальности интервью

[…..]

В 1979 вы издали книгу "Грамши и Марксистская теория". Какие цели вы здесь преследовали? Как это повлияло на всю вашу работу?

Моей главной целью было показать, как Грамши закладывает основание для не-экономического взгляда на марксизм. Через концепцию гегемонии я пыталась показать, что Грамши ставил под вопрос модель базис-надстройка в марксизме – т.е. экономический детерминизм – и открывал перспективу для «возвращения ценности» политике.

Карл Шмитт - американец (5)

Замыкая рамку, привожу заключительный пассаж из  книги Пола Кана  (Paul W. Kahn)

Political Theology: Four New Chapters on the Concept of Sovereignty

(Columbia Studies in Political Thought / Political History), 2011

Политическая теология и конец дискурса

Книга Шмитта (Политическая теология) не имеет заключения. Полагаю, он просто не знает что сказать: его инстинкты говорят, что либерализм есть неаутентичная теория политического, но явное обращение к контрреволюционному философу Доносо Кортесу будет выглядеть не вполне серьезно. Шмитт проявляется как мыслитель, перегруженный обстоятельствами. Он допускает, что Келсен более соответствует духу времени, чем он сам. Будущее направление социологии принадлежит Веберу, но не ему. Однако, серьезный вопрос, который его работа ставит перед нами, относится не к политическому структурированию, а к самой возможности свободы – свободному действию и свободной мысли. Защита политической теологии становится защитой философии и, одновременно, защитой глубочайших убеждений и практик Западной культуры.

Карл Шмитт - американец (4)

(продолжение)

Paul W. Kahn
Фрагменты введения:

Почему вновь Политическая Теология

Политическая теология и либерализм

Полагать, что организованные религии полностью удовлетворяют запрос на сакральное – т.е. перекрывают всё, что есть священное – значит смешивать правовые категории с политической феноменологией. Это историческая случайность, что борьба государства за освобождение себя от церкви была представлена не как конфликт веры, но как конфликт за место для веры в организации политической власти. Отчасти, это было следствием склонности организованной религии становиться на сторону консервативных политических сил. Отчасти - поскольку эти политические революции начались через двести лет после Реформации, которая действительно использовала язык священного против официальной Церкви. Когда современные революционеры взялись за задачу трансляции ощущаемого ими смысла политической революции в конституционный порядок закона, они видели в себе людей Просвещения, используя язык разума для удаления религии из публичной сферы. Едва ли это означает, что они не переживали священное и не полагались на него.

Карл Шмитт - американец (3)

(продолжение)

Paul W. Kahn
Фрагменты введения:

Почему вновь Политическая Теология 

Непонятая политическая теология

Если мы преодолеем исходную интенцию отвергнуть работу Шмитта как одновременно опасную и невразумительную, то будем поражены удивительным и действительно противоречивым существом проекта политической теологии. В центре этого проекта находится заявление о том, что разрыв между секулярным и теологическом не есть то, что мы можем помыслить. Марк Лилла недавно описал этот разрыв как «великое разделение» и поместил его в исходную точку не только современной мысли о государстве, но в начало самого современного государства. Доказывать, что наши политические практики базируются на гражданской религии, значит утверждать что такой разрыв никогда не имел места. Существует непрерывающаяся связь, но не разрыв, между теологическим и политическим. Мы должны это ясно представлять. Это утверждение состоит не в том, что такой разрыв не мог произойти и что политика должна быть снова помещена на религиозное основание. Это было бы нормативным вмешательством в политику. Данный проект носит описательный характер: предстоит исследовать наше политическое представление, независимо от того должны ли мы его иметь.

Карл Шмитт - американец (2)

(продолжение)

PaulW. Kahn

Фрагменты введения:
Почему вновь Политическая Теология

Американская исключительность и политическая теология

Чтобы увидеть перспективы политической теологии, от нас требуется не просто еще раз рассмотреть характер нашей политической теории, но понять насколько хорошо современная теория представляет наше политическое воображаемое. Политическая теология – которая освобождается от религиозного фундаментализма – должна опираться одновременно на философию и антропологию. Она поднимает фундаментальные вопросы о природе современного опыта и о месте политического в этом опыте. Она дополняет этот поиск набором концептов – вера, жертвоприношение, священное – которые обыкновенно из политической теории исключаются.

Карл Шмитт - американец (1)

Political Theology: Four New Chapters on the Concept of Sovereignty

(Columbia Studies in Political Thought / Political History), 2011

PaulW. Kahn

Пол Кан рассматривает  Политическую теологию  Шмитта  как особую перспективу, из которой открывается американский политический опыт и проясняются национальные политические убеждения, институциональные структуры и паттерны поведения.

Фрагменты введения:

Почему вновь Политическая Теология 

Проблема Карла Шмитта

Работа Карла Шмитта Политическая Теология: Четыре главы о концепции суверенитета – одна из наиболее известных и в то же время наиболее неясных работ в политической теории двадцатого века. Она часто цитируется современными теоретиками политики и права, но это цитирование похоже сводится просто к двум каноническим фразам: «Суверен это тот, кто принимает решение об исключении» и «Все значительные концепции современной теории государства являются секуляризованными теологическими концептами». Эти действительно критические утверждения, взятые вне контекста, озадачивают в той же степени, что и шокируют. Утверждение о теологическом происхождении политических концептов сталкивается с  широко распространенным мнением, что именно разворот от религии, предпринятый такими фигурами как Локк, Юм и Смит – не говоря о Макиавелли и Гоббсе – лежит в основании современной теории государства. 

Slavoj Žižek. The Buddhist Ethic and the Spirit of Global Capitalism. 2012

Уильям Коннолли о ценности плюрализма

Собирая Левых/Assembling the Left 

Уильям И. Коннолли (William E. Connolly) известный приверженец демократии и плюрализма. Обозначил плюрализм как политическую цель, последовательно отстаивая его позитивную роль.

Эта статья была опубликована в 1999 г.

Для демократических левых вполне нормально переживать трудные времена. Однако, сегодня ситуация нормальней чем обычно. Феминистки, геи и лесби, и множество этнических/национальных движений достигли в ряде стран успехов, хоть и не всегда убедительных. Но усилия по снижению экономического неравенства, защите занятости, обеспечению сносной работой выпускников школ создают сеть защищенности для нижних слоёв, ограничивают капиталистическое хамство и защищают окружающую среду, которой тоже приходится нелегко.

John Protevi: God and the Organism

Digital Dialogue 56: God and the Organism from Christopher Long on Vimeo.

Guide to Future-Present Archetypes

Guide to Future-Present Archetypes Part 4: The Commodity Swarm
Guide to Future-Present Archetypes Part 3: The Cyborg-Historical
Guide to Future-Present Archetypes Part 2: Strange Attractors
Guide to Future-Present Archetypes Part 1: The Spark

BERNARD STIEGLER’S LECTURES on ‘Media Philosophy’

katalogx

Bernard Stiegler: CARE: Within the limits of capitalism, economizing means taking care

HERE

Recharting the Map of Social and Political Theory: Where is Government? Where is Conservatism?

Recharting the Map of Social and Political Theory: Where is Government? Where is Conservatism?

Robert Paul Wolff Reflects on Kant's Questions

HERE

Ben Woodard: Accelerating Outwards: Land and Sci-Fi

HERE

Mark Fisher On Accelerationism

HERE

Philosophy Bro: Martin Heidegger's "Being and Time": A Summary

Philosophy Bro: Martin Heidegger's "Being and Time": A Summary: Note: This post is drawn from the notes of a talk I gave to the UMass Dartmouth philosophy club this Wednesday, which you can read more abou...

Heidegger, the Reluctant Theologian | First Things

Heidegger, the Reluctant Theologian | First Things

Как читать Жижека

How to Read Žižek
Адам Котско (Adam Kotsko) пишет в Los Angeles Review of Books

….

Когда Жижек впервые ворвался в англо-говорящую академическую аудиторию, едва ли кто-то предполагал такой успех. С одной стороны, его исследование сосредоточено на теме бесперспективной - это долгое время находившаяся в забвении «идеологическая критика», главный продукт марксистского культурного критицизма, попавшего в тень с утратой марксизмом центрального положения в Западной интеллектуальной жизни второй половины 20 века.

Жак Рансьер: Демократия это не форма государства

Jacques Rancière Interview

Фрагменты интервью, претерпевшего переложения последовательно:             французский – испанский – английский

Переживаем ли мы в Европе «политический момент»? Как бы вы определили нынешнюю ситуацию?

• Все правительства Европы реализуют схожие программы разрушения публичной сферы

 …С каждым днём становится более очевидно, что национальные государства действуют лишь как посредники подчинения людей воле меж-государственной власти, которая в свою очередь зависит от власти финансовой. Почти везде в Европе правительства, и левые и правые, реализуют схожие программы последовательного разрушения публичных инструментов и всех форм солидарности и социальной защиты, которые гарантируют минимальное равенство в социальной сфере. Т.о. почти повсеместно обнаруживается жестокая оппозиция между малой олигархией финансистов и политиков и массами народа - их лишают защищенности, уверенности в будущем и вытесняют из власти принятия решений, как это было продемонстрировано с референдумом в Греции, который сначала планировали, а затем вдруг отменили. Фактически складываются условия для политического момента, т.е. для сценария с противостоянием людей механизмам доминирования. Но чтобы такой момент осуществился, недостаточно складывающихся обстоятельств: также необходимо, чтобы сила масс отдавала себе в этом отчет с возможностью перехода к демонстрациям, как интеллектуальным так и материальным, чтобы далее обратить эти демонстрации в рычаг, способный изменить баланс сил и весь политический  ландшафт, как он воспринимается и мыслится.

Мятежные города

Rebel Cities: From the Right to the City to the Urban Revolution                                                      by David Harvey                                                                                                                         (pdf)

Является ли город (или система городов) лишь пассивным местом (или сложившейся сетевой структурой) – местом проявления – где находят выражение подспудные течения политической борьбы? На поверхности это может казаться и так. Однако, также ясно что определенные урбанистические характеристики окружающей среды более благоприятны для мятежных протестов, чем другие – как, к примеру, центральное положение площадей вроде Тахрир, Тьяньаньмынь и Синтагма; более располагающие к строительству баррикад улицы Парижа, чем Лондона или Лос Анжелеса, или оперативное расположение Эль Альто относительно путей снабжения Ла Паса.

Потому политическая власть часто пытается реорганизовать городскую инфраструктуру и городскую жизнь с целью лучшей наблюдаемости для управления своенравным населением. Широко известен случай с бульварами Османа в Париже, которые даже в то время рассматривались как средство военного надзора за бунтующими гражданами. Этот случай не единственный. Реинжениринг внутренних городов в Соединенных Штатах в связи городскими восстаниями в 1960х как раз произошел чтобы  создать для важных действующих магистралей барьеры-рвы, в действительности для отделения цитадели дорогой недвижимости центра города от бедных окраин.

[...]

Городская среда очевидным образом выступает как важное место политического действия и революции. Важны действительные характеристики места, а технический и социальный ре-инжениринг и территориальная организация городов выступают оружием в политической борьбе.

Quentin Meillassoux’s lecture, ‘The Coup de dés, or the Materialist Divinization of the Hypothesis’

Quentin Meillassoux Lecture from Miguel Abreu on Vimeo.

Жижек: Увольте нас от милостей крупного капитала

Slavoj Žižek – We don’t want the charity of rich capitalists

ABCRELIGION AND ETHICS | 14 AUG 2012

Жижек  vs Слотердайк

В капитализме нет ничего «естественного»: поведенческие склонности человека можно определить лишь как коммунистические - с отдачей обществу по способностям, без ожидания компенсации.

Есть что-то глубоко странное в попытке Питера Слотердайка утвердить (в виде  разрешения так называемых «противоречий социального государства») - «этику дара» вопреки простому эгоистичному рыночному обмену. Его предложение неожиданно подводит нас вплотную к тому, что можно назвать Коммунистическим предвидением.

Капитализм как гиперобъект

Левые, перестаньте болтать и займитесь делом
Взгляд Леви Брайанта (Levi R. Bryant) на перспективы для левых (в его блоге).

McKenzie Wark: How Do You Occupy an Abstraction?

МакКензи Варк (в интервью об истории с Occupy):

… проблема в следующем: как ты оккупируешь абстракцию? Власть стала векторной. Она может перемещать деньги и мощь повсюду на планете с беспрецедентными скоростями. Вы можете заблокировать локальное проявление власти, но векторная власть обходит такие места.

Жижек о Законах Ману. Пищевая цепочка, жертва, касты

Slavoj Žižek

The Apostate Children Of God

Законы Ману – один из наиболее показательных идеологических текстов во всей истории человечества. Первый довод: хотя представленное в нём мировоззрение охватывает весь универсум, включая его мифические истоки, он фокусируется на повседневной практике, как непосредственной материальности идеологии: как (что, где, с кем, когда …) употреблять пищу, производить дефекацию, заниматься сексом, гулять, входить в дом, работать, вести войну и т.д. Второй довод: книга осуществляет радикальный сдвиг относительно своей исходной точки (допущение): древнего Кодекса Вед. Что мы обнаруживаем в Ведах – это кровавая космология, основанная на убийстве и поедании: высшие существа убивают и поедают/потребляют низших, сильный поедает слабого, т.е. жизнь есть игра с нулевой суммой, когда победа одного является поражением другого. «Великая цепь бытия» предстаёт здесь как основанная на «пищевой цепочке», великой цепи поедания: боги съедают смертных людей, люди едят млекопитающих, млекопитающие едят меньших животных питающихся растениями, растения «едят» воду и землю … таков вечный цикл бытия. Тогда почему Веды утверждают, что на верхней ступени общества расположены не воины-правители, которые сильнее всех других людей, «поедая» их всех, а каста жрецов?

Либеральные коммунисты

Alex Preston в Guardian

[...] 

Славой Жижек в книге «О насилии» - анализируя жестокость в основании капитализма – определяет «либеральных коммунистов» как «контр-культурных компьютерных фанатов, которые захватывают гигантские корпорации». Он обращает внимание на роль хакеров – когда-то ниспровергателей и противников истэблишмета – и как они были ко-оптированы в капиталистическую систему посредством своеобразной корпоративной демагогии, позволившей сочетать их либеральные, эгалитаристские идеалы с холодом машины рыночной экономики. Он не упоминает Джобса, но описание «либерального коммуниста» идеально подходит основателю Эппл: «Либеральные коммунисты не желают быть просто машинами для извлечения прибыли. Они хотят для своей жизни более глубокого смысла. Они против старомодной религии, но они за  спиритуальность, за вне-конфессиональные медитации». Вспомним, Джобс умел забрасывать свои ноги за голову. А единственной книгой, которую он загрузил на свой iPad была автобиография йога Парамаханса Йогананда.

Жижек идентифицирует таких «либеральных коммунистов» с индустриальными баронами прошлых лет, как Эндрю Карнеги, который «жестоко применял частную армию для подавления организованного труда на своих стальных заводах, а затем тратил значительную часть богатства на образовательные, художественные и гуманитарные цели». «Либеральный коммунист» опаснее коварнго банкира из Goldman Sachs именно потому, что меняет форму, уворачивается, используя язык и семиотику контр-культуры и одновременно решительно укрепляет истэблишмент, загребая миллиарды одной рукой и в то же время выходя на сцену с Боно (который, довольно нелепо называл Джобса «Элвисом в качестве аппаратно-программного диалектика») посокрушаться о бедняках. 

Шмитт vs Агамбен. Биополитика и политический романтизм

Политика жизни Агамбена в оппозиции к биополитике Шмитта

 Federico Luisetti

Carl Schmitt and Giorgio Agamben

From Biopolitics to Political Romanticism

В лекции 2005 года о политической концепции движения Агамбен комментирует шмиттовское различие между государством, движением, народом ссылаясь на  эссе 1933 о тройственной структуре нацистского рейха. В понимании Агамбена Шмитт настаивает, что только динамизм нацистского политического движения может политизировать сущностно статичный государственный аппарат и не-политическую субстанцию народа:  

Движение есть реальный политический элемент …, народ, чьё развитие движение должно защитить и поддержать, является не-политическим элементом (Шмит использует термин Wachsen, биологическое развитие, как для  растений или животных).(А)

Глупость суверена и аутоиммунность

Geoffrey Bennington 2009. Sovereign Stupidity and Autoimmunity. (In Derrida and the Time of the Political)

… правительство (как исполнительная власть) является по существу узурпирующей по отношению к суверенитету (который выступает по существу как власть законодательная, и только в таком качестве). Исполнительная власть - уже узурпация власти законодательной. Руссо 

Эта изначальная узурпация возможна лишь поскольку суверенитет с самого начала есть нечто меньшее действующего суверена каким он хотел бы быть по определению, он одновременно испытывает желание или нехватку именно потому, что нуждается в исполнительной власти, и в первую очередь чтобы дополнить себя и защитить себя как суверена. Суверен, остающийся сам собой, чистый суверен, в своей определенной самодостаточности, цельности, неотчуждаемости – это совершенство, … он вовсе не будет сувереном, пока его воля не обнаружит возможности исполнения, и ничего поэтому не осуществит и будет ничем, во всяком случае, не сувереном. "Правильный" или простой суверен не будет сувереном.

ГЕОТРАВМА

Через понятие «гео-травмы» Ник Лэнд стремится предоставить психоаналитической концепции бессознательного полное материалистическое расширение. Геотравма переустанавливает концепцию бессознательного как в отношении индивидуальной, интерперсональной, социальной сферы так и био-органической. Она существует в понятиях самой земли, её геологического и космического генезиса, так что мы можем прийти к радикальной децентрации сознания, что содержится в открытиях Фрейда. Психоанализ утверждает, что симптоматическое выражение желания кодирует, воспроизводит травму. В работе «За пределами принципа удовольствия» Фрейд придерживается мысли, что травма связана с чем-то присущим самой жизни: желание смещается,  чтобы в конечном итоге освободиться от напряжений, определяющих его живое состояние, и удовольствие есть ни что иное, как мимолетное облегчение, которое при этом достигается.

Либидинальный материализм

Nick Land, The Thirst For Annihilation: Georges Bataille and Virulent Nihilism

Невозможно «быть» либидинальным материалистом. Это «доктрина», которая может быть выносима лишь как мерзость, нервный шум, воспламенение ясного ума, и тошнотворная ярость мысли. Это гипер-лепсия центральной нервной системы, разрушающая адаптивные способности тела и поглощающая его резервы в ритмических конвульсиях, не только бесполезных, но опустошающих. Шопенгауэр уже знал, что мысль гибельна с медицинской точки зрения, Ницше это продемонстрировал.

Пожилой философ - это либо живучий монстр, либо шарлатан. Как долго можно протянуть, растрачивая себя в огненной буре? С искусственным солнцем над землей? Только в момент, когда мозг Ницше расплавился от его лучей в небе над площадью в Турине, либидинальный материализм достиг своего воплощения.

Преодолеть Рессентимент по Слотердайку

Статья Сьёерда ван Тайнена (Sjoerd van Tuinen)

A Thymotic Left? Peter Sloterdijk and the Psychopolitics of Ressentiment  

послужила поводом обратиться к исследовательской программе Питера Слотердайка. Его философия высоких скоростей и резких суждений стоит особняком на интеллектуальном фоне политкорректной Европы. Тем интереснее.

Страничка автора статьи
http://www.svtuinen.nl/

Википедия о Слотердайке

Неисчерпывающий набор ключевых понятий:

Психополитика Рессентимент Тюмос Ярость Благородство Гордость Щедрость

Тюмос (Thumos или thymos, θυμός) – выражает представление об «активности» (как «энергичный жеребец» или «оживлённая дискуссия»). Слово ассоциируется с дыханием или кровью. Также используется для выражения человеческого желания быть признанным.

ЭТИКА СЕБЯ: Фуко и Лакан (взгляд А.Смулянского)

На публикацию перевода статьи  О'Салливана http://s357a.blogspot.com/2012/04/blog-post_18.html Александр Смулянский отозвался развернутым критическим пассажем, который следует ниже

Жижек: Ислам, Женщина, Свобода

The power of the woman and the truth of Islam

Slavoj Zizek

ABC Religion and Ethics

10 May 2012

"Власть женщины и истина Ислама"

Что такое ислам, этот беспокоящий, радикальный избыток, представляющий Восток Западу и Запад Востоку? Позвольте начать с отношения ислама к Иудаизму и Христианству, двум другим религиям Книги.

Спираль - циклон - революция

Что запускает энергию действия, скрученную спиралью в основании человеческой самости?

по Reza Negarestani

Структура циклона - это элементарный, зачаточный образ конфигураций или начальных зародышей спекулятивных построений. Мощная умозрительная схема фигуры циклона, представляемая как наследие романтической науки и натурфилософии, это схематическая карта «мышления», постигаемая из перспективы нерасчленимой природы, нулевой точки или вечного «ничто» природы. Это парадоксальное сочетание серии базовых схем или пространственных следов «0» (или вечного), определяющих их относительное приближение или навигаторские стратегии. По ту сторону экзотической формы циклона лежат простые,  действенные и оптимальные фигуры и спекулятивные схемы, через которые воображение философа или исследователя подключается к неведомой яйцеклетке реальности, неразделимой нулевой точке как метке вечного.

Фигура циклона лежит в самой сердцевине мыслей о генезисе Внешнего мира.

Циклон или внутрь-вовне-взрывающаяся спираль: когда ноль/природа превращается в исходную поверхность связности, когда случайность, словно  целостное выражение вечного, поддерживает каждый момент изменения, порождения и развития, тогда и все функции, фигуры вращения (или спирали) могут вытягиваться или сжиматься беспредельно. Спираль может «взрываться внутрь–вовне» бесконечно, давая рождение циклонам. Разрастающиеся согласно неведомым пропорциям и эзотерическим путям переходов, циклоны – словно спирали, которые транслируют модальную непрерывность вечности в пространственную непрерывность, делая возможным распознавание нуля или нерасчленимой природы. Движение вдоль и вширь, полагание и отрицание, экстенсивное и интенсивное – всё, теряя свои относительные пропорции друг перед другом, входит в различные сочетания и антагонизмы, благодаря исключительно базисной непрерывности, опоясывающей их в каждое мгновение. Ноль или нерасчленимая природа есть эта исходная непрерывность. Циклон – это схема нуля во всех его возможных трансформациях. В конечном итоге, циклон предполагает всё-охватывающее поле спекуляции, в котором конфигурация и скручивание, интеграция и дифференциация, инвариантность и изменение открывают возможность всех способов развития, перемещения и топологических трансформаций.

Концепция спирали, которую человек еще в древности постигал, наблюдая за движениями кобры, стала повсеместной в технике и философии. 

Кундалини, внутренняя потенциальность, сосредоточена в кольцах спирали основания нашего позвоночника и, будучи высвобождена,  пронзает препятствия словно вспышка молнии. Восхождение Кундалини сопровождается учащающейся зевотой, циклон как бы заглатывает весь окружающий воздух.

Индивидуация и массовое потребление

На основе статьи

ЗАДУШЕННОЕ ЖЕЛАНИЕ, ИЛИ КАК КУЛЬТУРНАЯ ИНДУСТРИЯ РАЗРУШАЕТ ИНДИВИДУАЛЬНОЕ (ВКЛАД В ТЕОРИЮ МАССОВОГО ПОТРЕБЛЕНИЯ)

БЕРНАР СТИГЛЕР (Bernard Stiegler)

публикация в журнале Parresia

               

Гипер-индустриальный капитализм довёл свои технологии до той точки, где миллионы людей каждый день подключаются одновременно к одному и тому же телевидению, радио или включают свой компьютер. Культурное потребление, методично становящееся массовым, вовсе не безобидно для человеческого желания и сознания. Иллюзия триумфа индивидуальности угасает, в то время как угрозы интеллектуальным, чувственным и эстетическим способностям человечества становятся всё отчетливей. 

ЭТИКА СЕБЯ: Фуко и Лакан

ЭТИКА ЛАКАНА И «ЗАБОТА О СЕБЕ» ФУКО:

ДВЕ СХЕМЫ ПРОИЗВОДСТВА СУБЪЕКТИВНОСТИ

(И ОТНОШЕНИЯ СУБЪЕКТА К ИСТИНЕ)

Саймон О’Салливэн

LACAN’S ETHICS AND FOUCAULT’S “CARE OF THE SELF”:

TWO DIAGRAMS OF THE PRODUCTION OF SUBJECTIVITY

(AND OF THE SUBJECT’S RELATION TO TRUTH)

SIMON O’SULLIVAN, University of London

Parrhesia(10), 2010 (pp. 51-73)

Нанси & Агамбен: невозможное сообщество возможно

Ничто так не поучительно… как способ, которым Спиноза мыслит общее. Всем телам, говорит он, свойственно выражать божественный атрибут протяженности. … Однако, то что является общим, никоим образом не может выражать сущность единичной вещи. Главной здесь является идея сообщества без сущности, солидарность, никоим образом не связанная с сущностью. Захват места, связывание единичностей через атрибут протяженности, не объединяет их сущностно, а рассеивает их в существовании.

 Дж.Агамбен

Традиционно идеи сообщества воспроизводят понимание коллективности, которое ассоциируется с закрытостью/завершенностью, непрерывностью, единством и универсализмом. Здесь всегда маячит идея нации, при этом упускается  действительные неравенство и эксплуатация, которые на деле господствуют, и почти всегда сообщество представляется органичным единством в виде горизонтального товарищества или даже братства.

Революционный опыт францисканцев

Дж. Агамбен Наивысшая нищета: монастырские правила и форма жизни  

[The Highest Poverty: Monastic Rules and Form of Life]

Это первая часть 4-го тома серии Homo Sacer. Здесь Агамбен исследует монашество как попытку создания формы жизни независимой от машины Закона. Он рассматривает францисканцев с их «отречением от закона» и их упорство в отказе от владения вещами (не владеют, а только «пользуются»), как наиболее теоретически амбициозное из монашеских движений, также он полагает, что  францисканцы в конечном счете потерпели неудачу в развитии своей мысли для противостояния ассимиляции в юридическую систему церкви.

Причина их неудачи, по мнению Агамбена в том, что францисканцы не упускали из виду закон и потому в разработке концептов склонялись к негативным определениям. Весь проект Homo Sacer нацелен на прояснение исходной структуры Западного права, которая предполагает  «включение» внешнего, создание «зоны неразличения» между законом и фактом (предельный случай – состояние исключения). Просто противостоять закону недостаточно, чтобы его избежать, поскольку он парадоксальным образом включает своё внешнее.

Агамбен завершает призывом к позитивному развитию концептов формы жизни и применению опыта.

Когда мы пытаемся предложить позитивные альтернативы существующей системе, надо быть готовым к радикальному выходу за пределы собственной мысли, которая всегда системой захвачена .

Лоренцо Кьеза: Францисканская онтология Джорджо Агамбена

Giorgio Agamben’s Franciscan Ontology

Lorenzo Chiesa

Статься находится здесь

Содержательные примечания включены в тело текста

1. Homo Sacer: Политический герой

Критический анализ биополитики Джоржо Агамбена, политики, для которой власть «противостоит чисто биологической жизни без всякого опосредования», примечательным образом вращается вокруг идеи homo sacer. Это понятие происходит от загадочной фигуры римского права, которая для Агамбена воплощает одновременно «первоначальное «политическое» отношение» на Западе и «сущностную функцию» в ново-временной и современной политике. В бытии «проклятым» [sacer], кого можно убить, но не принести в жертву – тот, кого может безнаказанно убить любой человек, но кто не может быть принесен в жертву богам – человек священный представляет предельное понятие. Другими словами, жизнь человека священного, т.е. «голая жизнь», исключается и из человеческой юрисдикции – поскольку в его случае применение закона в случае убийства приостанавливается – и из юрисдикции божественной – поскольку его убийство не может рассматриваться как ритуальное очищение. Однако ясно, что это двойное исключение человека священного одновременно есть двойной захват его голой жизни, абсолютно уязвимой для насилия и смерти, в юридическом смысле. «Не простая естественная жизнь, но жизнь беззащитная перед смертью (голая жизнь или священная жизнь)». Как пишет Агамбен, «человек священный принадлежит Богу в форме невозможности принесения в жертву и включается в общество в форме существа, которое можно убить». По этой причине порядок освящения должен быть связан с порядком суверенности, или исключения суверена, на котором обычно базируются юридические и институциональные основания ново-временной и современной Западной политики. Как и освящение, исключение суверена базируется на включающем исключении. Действительно, суверен парадоксально располагается, в одно и то же время, «вне и внутри юридического порядка». Как и в случае homo sacer, закон применяется к суверену в тоже время не применяясь к нему: именно вследствие его власти подвергать смерти безнаказанно, а не благодаря его способности позволять проступок, исключение суверена конституирует начальную форму превосходства права над жизнью. Таким образом Агамбен делает вывод:

Суверен и homo sacer представляют две симметричные фигуры, которые одинаково устроены и взаимосвязаны:  суверен это тот, по отношению к кому все люди потенциально «люди священные» (homines sacri), и человек священный – тот, по отношению к кому все люди выступают как суверены.

Слабая теология

John D. Caputo, The Weakness of God: A Theology of the Event, 

Indiana University Press, 2006

Джон Д.Капуто предложил своеобразный подход к деконструкции религии, который он называет «слабой теологией». По Капуто характерное действие реинтерпретации в слабой теологии является результатом представления о «слабости Бога». Парадигма Бога как невероятной физической или метафизической силы представляется ошибочной.  Старый «Бог могущества» заменяется идеей Бога, как безусловного требования без принуждения. Как требование без принуждения Бог слабой теологии ни физически или метафизически не вмешивается в природу.

Фактически, идея Бога по мысли Капуто является другим именем для особых манифестаций недеконструируемости. Идея Бога как недеконструируемого влечет ряд этических суждений, которые ведут от Мартина Бубера к Эммануэлю Левинасу и Жаку Деррида.

Капуто формулирует свою идею следующим образом:

В классическом представлении сильной теологии Иисус воздержался от применения своей божественной мощи, чтобы подвергнуть страданию  свою человеческую природу. Т.е. он свободно предпочел сдержать свою силу, поскольку у Отца был план спасения мира его кровью…
Я здесь защищаю не слабость Бога. Бог или событие, скрываемое именем Бога, имеет место при распятии, как могущество немощи Иисуса, как несогласие и восходящий от креста протест против несправедливости, а также как слова прощения, но не сдерживаемой мощи, которая позднее настигнет врагов. Бог в присутствии, как слабая сила того призыва, который доносится с распятия и звучит сквозь века, которым вопиет всякое мертвое тело, всякая жертва жестокой и несправедливой власти. Логос креста - это призыв к низвержению  насилия, но ничего не тая и не откладывая - как если бы потом внезапным действием застать врага врасплох, повергнуть его действительной мощью, которая покажет врагу кто здесь власть. Такая отложенность и есть то, что под именем рессентимента критиковал Ницше.